— Тимур обвел собравшихся взглядом.— Есть, — сказал Едиге.-И опять у меня…— Говори, мирза.— Вчера ваши нукеры увели из моего отряда джигита. Если можно, прикажите освободить его.— Кто он, и что сделал?— За ним нет вины. В моем отряде несут службу три брата. Они кипчаки из Джизака. И вот младшего забрали, сказав, что позавчера его весь день не было в отряде, а кто-то видел его среди тех, кто грабил дехкан, возвращающихся в свои кишлаки с ташкентского базара. Братья боятся за его судьбу…Тело Хромого Тимура напряглось.— А разве они не знают, что ограбление считается большим преступлением, и я отдал приказ карать смертью каждого, кто решится на это? Воин, идущий в поход, обязан строго соблюдать дисциплину и не предпринимать никаких действий без разрешения своего предводителя.— В твоем войске все знают о строгом порядке, но дело в том, что джигит никого не грабил. Весь тот день он был рядом со мной.— Почему же ты не сказал об этом моим нукерам?—Я только сегодня узнал об этом… Меня не было в ставке…Тимур поцокал языком:— Ты опоздал со своею просьбой, Едиге. Джигита больше нет в живых. В последнее время на дорогах стало появляться много грабителей. Я повелел ловить их и казнить при народе. Вчера пятерым таким отрубили головы. Выходит, нукеры мои ошиблись и вместо виноватого казнили невиновного.— Разве так можно, высокочтимый тахсир? — с горечью сказал Едиге.— Можно, — лицо эмира было спокойным. — Если мы хотим отучить чернь грабить и заставить ее уважать наши приказы, что значит жизнь пяти человек по сравнению с этим? Если ты можешь вылечить тело, пораженное страшной болезнью, заплатив за это одним пальцем, то отруби его. Кто в этом случае упрекнет тебя в неразумности?Едиге, который и сам легко предавал других смерти и привык быть жестоким, не выдержал:— Это несправедливо, когда за вину одних будут платить жизнью другие.Тимур в задумчивости покачал головой.— Да, это несправедливо… Но если ты решил достичь своей цели, ничто не должно быть для тебя преградой.— Что я скажу братьям убитого?— Скажи, что произошла ошибка.— Разве это может быть для них утешением?— Еще скажи, что виновные будут обезглавлены.В разговор вмешался Темир-Кутлук:— Напрасно погибнут еще несколько воинов…— Ты не прав, батыр, — глаза Хромого Тимура сузились. — Я добился своей цели. Казнь пятерых послужила хорошим уроком грабителям. Конечно, убивать еще несколько человек не хотелось бы. Особенно накануне больших битв. Но и не убить их нельзя, потому что иначе я потеряю уважение перед народом, и он усомнится в моей справедливости.Да, эмир хорошо знал что делает. И впервые с той минуты, как он попросил у Хромого Тимура покровительства, Едиге пожалел об этом.Снова он оставался один на один со своими заботами и мыслями, и, как в орде Тохтамыша, не на кого было опереться и не на кого было рассчитывать.Двадцать второго января года лошади (1391) Хромой Тимур поднял свои тумены и, покинув пределы Ташкента, двинулся в Дешт-и-Кипчак. Подобно тому, как в свое время Джучи переправился через Сейхун-дарью, эмир приказал настелить мост на надутых и связанных между собою бычьих шкурах и благополучно перевел свое войско на другую сторону реки.Не задерживаясь, тумены двинулись в сторону Отрара. Не прошло и нескольких дней, как отряд, ведомый Осман-батыром, наткнулся на отряд из войска Тохтамыша. Золотоордынцы были беспечны, не ожидали нападения, и потому Осман-батыр легко расправился с ними. Много воинов было порублено, остальные бежали в степь. Они-то и сообщили Тохтамышу о том, что в сторону Отрара идет войско Тимура.Хан в это время осаждал Сауран, Шингирши, Куш. Города держались стойко, и ему никак не удавалось сломить сопротивление их жителей.Узнав о приближении войска Тимура, Тохтамыш заколебался. Он хорошо знал эмира, силу его туменов. Поэтому сразу же приказал снять осаду городов и быстро уходить в просторы Итиля, где можно было пополнить войско и приготовиться к битве. А чтобы как-то выиграть время послал к Хромому Тимуру послов.Хан знал: переговоры ни к чему не приведут, потому что он слишком долго испытывал терпение своего бывшего покровителя. Хромой Тимур никогда не отступает от задуманного, и уж если он решился выступить с двухсоттысячным войском, решающей битвы уже надолго отсрочить нельзя.Ханских послов во главе с Султанбек-бием в ставке Тимура встретили с подобающим почетом — поставили для них белую юрту, Приготовили угощение. Однако же на второй день, когда пригласили к эмиру, тот не выказал уважения, полагающегося послам дружественного государства. Хмуро кивнул им Тимур, приглашая сесть.Султан-бий, едва опустившись на пушистый яркий ковер, заговорил быстро, напористо:— Мы родственники по крови. Наши предки жили в мире и дружбе, делили радость и горе, ходили в одни походы, против одного врага. Мы отдавали в жены вам наших девушек, и наши джигиты брали ваших красавиц. Не годится вытаптывать друг у друга пастбища. Ссора умаляет достоинство батыров. Хотя мой повелитель хан Тохтамыш высок по положению, но он шлет свой поклон тебе, эмир Тимур, и дарит девять прекрасных коней, быстрых словно ветер, а также сокола с золотым колокольчиком на лапе.Эмир сделал движение рукой, и высокий нукер с красивыми пышными усами, стоящий у входа, быстро направился к послам и принял из рук одного из них ловчую птицу. Неслышно ступая по ковру, подошел к Тимуру и посадил сокола ему на плечо.Эмир не нарушил этикета, не отказался от подарка, но и хвалить его не стал, словно он был ему безразличен.А Cултанбек-бий продолжал свою речь:— Одинаково желты цветом медь и золото, но не одинаковы их цена и свойства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76