— Кто он такой и чего хочет?— Посла зовут Шемсаддин. Сам он родом из Алмалыка. Посол привез вам письмо от эмира.На щеках хана появился румянец.— Хорошо, — сказал он. — Примите его со всеми полагающимися в таких случаях почестями. Утром мы примем от него письмо и станем говорить… А сейчас…— Тохтамыш обвел сидящих в юрте взглядом, — все свободны. Пусть останется со мной только битекши Нияз…Низко кланяясь, все покинули юрту хана.Тохтамыш поднялся на ноги и стал расхаживать по юрте. Шаги его глушила разостланная на полу мягкая кошма. Наконец он остановился напротив своего советника.— С чем приехал посол? — спросил он.— Я не знаю, мой повелитель, но думаю, что Тимур станет предлагать мир.— Что следует предпринять…Битекши Нияз и на этот раз уклонился от прямого совета:— Тебе виднее, мой повелитель… А потом, у тебя есть эмиры… В делах войны они понимают больше меня… Но если приехал Шемсаддин Алмалыки, то все это неспроста… Человек этот известен своим красноречием и умением плести словесные сети… Будь внимательным…— Хорошо. Ты можешь идти…Пятясь, низко кланяясь, битекши Нияз вышел из юрты.Утром в просторную ханскую юрту собрались его эмиры, бии, огланы. Тохтамыш сидел на торе — почетном месте — в окружении Тастемира, Бекболата, Сулеймена Софы, Хасанбека, Алибека и брата Едиге — Исабека.Посла приняли по всем правилам, полагающимся по этикету. Когда же с этим было покончено и Шемсаддин наконец передал хану письмо Тимура, тот, не задержав его в руках, передал битекши Ниязу.— Читай, — приказал он.Письмо было написано буквами уйгурского алфавита, но на джагатайском языке, на котором говорили в это время большинство тюрков, и потому всем сидящим в юрте смысл его был понятен. Тимур предлагал Тохтамышу решить спор миром и высказывал свое уважение хану. В письме не было ни одного непочтительного слова. Как равный равному писал эмир хану.Битекши Нияз замолчал, и в юрте воцарилась тишина. Тохтамыш посмотрел на посла, и Шемсаддин понял: пора дать полагающиеся в таких случаях пояснения, передать то, что велено было передать на словах.— Великий хан, огланы, эмиры и бии, вы собственными глазами видели письмо моего повелителя, вы собственными ушами слышали его слова. Эмир Тимур, по праву старшинства, призывает вас к согласию, потому что если кто-то стучится слишком громко и без почтения в чужую дверь, то может ли он быть уверен, что хозяин дома, которому нанесена обида, не станет бить в его дверь ногами. Об этом просит вас помнить мой повелитель, от необдуманного шага оберегает. Прежде чем вы дадите свой ответ, подумайте о том, что даст каждому битва…— Посол обвел всех глазами. Все молчали, выжидая, что скажет еще он. И Шемсаддин заговорил снова, теперь уже глядя только на Тохтамыша: — Мой повелитель, эмир Тимур был уже могучим орлом, когда ты, хан, еще был птенцом. И, когда буря разрушила твое гнездо, ты нашел защиту у него. Ребенок растет, бедняк становится богатым, при поддержке орла ты стал соколом. Ты, хан, можешь обидеться и возразить, что за эти годы у тебя окрепли крылья и выросли когти. Никто не станет с этим спорить. Твои крылья сильны, но крылья моего повелителя за это время стали железными, и их не перерубить даже булатным мечом. У тебя отросли крепкие когти, но когти эмира Тимура подобны острым кинжалам. И если сегодня он посылает тебе письмо с предложением мира, то делает это совсем не от страха, а потому что не хочет потерять себя совсем. Если ты пожелаешь, великий хан, то я расскажу тебе, как больно переживает эмир то, что сегодня ты не с ним. Это все я видел сам, а сказанные им слова слышали мои уши.Не меняя выражения лица, бесстрастно глядя перед собой, Тохтамыш сказал:— Говори, мы послушаем тебя…— Вы, наверное, слышали, что совсем недавно этот мир оставил святой хазрет Мавераннахра, золотой купол исламской веры во всем Туркестане Береке Саид? Так вот, стоя у его могилы, великий воитель вселенной эмир Тимур сказал с глубокой печально: «На всем белом свете было у меня три самых близких человека. Первый из них — Хусаин-эмир — рано оставил этот бренный мир. Второй — имам Береке — только что навеки закрыл глаза. Третий, самый близкий человек, — хан Тохтамыш. Но он поссорился и ушел от меня».Исабек, как и остальные, внимательно слушавший посла, шевельнулся и, не скрывая усмешки, негромко сказал:— Если из трех близких к Хромому Тимуру людей двое уже оставили этот мир, то, быть может, хан Тохтамыш как раз и проявил большую мудрость, во-время расставшись с ним…На губах собравшихся мелькнули улыбки. Всем было понятно, на что намекнул Исабек, и всем было интересно, что ответит на это ловкий Шемсаддин, какой найдет выход.Но посла трудно было сбить с выбранного им пути. Искусный в интригах и словесных сражениях, он умел выходить победителем из любого спора.Не меняя голоса, продолжая говорить все так же мягко, примиряюще, Шемсаддин повернулся к Исабеку:— Уа, Исабек. Зачем великому хану терять дружбу с моим повелителем? В дружбе не отнимают друг у друга жизней. Только вражда приносит несчастья. У эмира Тимура острый, никогда не тупящийся меч…За мягкими словами посла каждый почувствовал тень скрытой угрозы. А Шемсаддин продолжал:— Разве тебе не известна легенда о лебедях, достопочтенный Исабек? Если нет, то я расскажу. — И, не дожидаясь согласия, начал: — В очень далекие от нас времена жили два неразлучных лебедя. Но однажды острая стрела злого человека поразила одну из птиц. Долго и безутешно плакал над умирающим другом второй лебедь. И тогда умирающая птица спросила:«Отчего ты так безутешен? Зачем льешь горькие слезы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76