Ради того, чтобы снова возродить Золотую Орду и снова править ею, можно пойти на любые жертвы. Пусть будет проклята не только Жанике, но и весь род Тохтамыша, лишь бы умер Едиге, лишь бы он не стоял на пути! * * * Нет, не сразу решилась Жанике на убийство мужа, потому что в свое время по любви, по велению сердца соединила с ним свою жизнь. И оттого сын у нее родился как две капли воды похожий на Едиге. И дали ему имя Султан-Мухаммед. Много раз говорила Жанике с мужем, умоляя его помириться с отцом, заклинала сыном, но Едиге был непреклонен. И тогда она, решительная и дерзкая, как и ее отец, подумала: «Умрет муж — найду другого, не станет ребенка — рожу другого. Если же погибнет отец, то кто заменит его мне? Если отец перестанет быть ханом, это будет равносильно его смерти. Благодаря его силе и могуществу все кланяются мне. На свете много красивых женщин, и если я перестану быть дочерью хана, мои соперницы — другие жены Едиге — станут указывать на меня пальцем и смеяться. Они уговорят Едиге оставить меня. Так не лучше ли мне сохранить отца и пожертвовать мужем?»И словно нарочно, чтобы укрепить уверенность Жанике в том, что решение ее правильное, Едиге взял себе еще одну жену — дочь знатного эмира. Умом она понимала, что муж поступил так для того, чтобы, породнившись с эмиром, привлечь на свою сторону новые роды, пополнить свое войско новыми силами. И все-таки это было грозное предостережение. Что произойдет завтра, если отец погибнет, а Едиге разлюбит?Ревность завладела сердцем Жанике, а от ревности до желания мстить всего один шаг. И она приняла твердое решение.Жанике позвала к себе преданного ей джигита и сказала:— Приготовь двух самых быстрых коней. Мы убежим с тобою отсюда.— Когда это нужно сделать, моя повелительница? — ни о чем не спрашивая, сказал он.— Я дам знать, когда наступит урочное время…Джигит поклонился и молча вышел из юрты.Едиге словно забыл о существовании Жанике и предавался радостям любви с молодой женой. От всего этого всегда горячее сердце женщины словно заледенело. Она теперь твердо знала, что убьет мужа. Все чаще, мысленно, Жанике видела, как сделает это, как проведет с ним последнюю ночь. От предвкушения скорой мести в глазах ее появился таинственный, мерцающий свет. И она дождалась своего часа. * * * Ночь была теплой. Полог, обычно закрывающий вход, был откинут, и тихий ветер приносил в юрту запах жузгена и полыни, смешанный с солоноватым запахом далекого моря. Лунный свет, падающий через отверстие в своде юрты, казался серебристым и призрачным.Едиге и Жанике лежали усталые, уже узнавшие любовь, и молчали. Сквозь войлочную стену юрты было слышно, как поют цикады, как изредка где-то совсем рядом пробегает тушканчик и под его лапками тихо позванивают мелкие камешки.Батыр положил свою сильную руку на грудь жены. Сердце Жанике стучало часто-часто, и ему показалось, что она только что остановилась после долгого бега.Давно не было Едиге так хорошо с женой. На миг ему показалось, что вернулись те, первые дни, когда они убежали от Тохтамыша. Она ведь знает, что он враг ее отца, и все равно продолжает любить верно и преданно, а ласки ее горячи и желанны.Жанике тихо подвинулась к мужу, уткнулась лицом в его грудь.— Я хочу пить…— сказал он.Жанике быстро поднялась с постели. В дрожащем призрачном свете луны тело ее казалось высеченным из мрамора. Едиге невольно залюбовался женой. Он смотрел, как взбалтывала она кумыс в кожаном мешке — сабе, как наливала в большую серебряную пиалу, и не мог оторвать взгляда от ее крепких грудей, полных бедер и гибкой тонкой талии. Ему даже показалось, что она никогда не рожала, так хороша была ее девичья стать.Едиге сделалось неловко оттого, что последнее время он совсем забыл о Жанике. Разве может быть кто-нибудь прекраснее, чем она, похожая на сказочную пери из рая?! Это прекрасно, когда вот так можно видеть женщину обнаженной, не стыдящейся своей наготы.Двумя руками батыр принял из рук жены пиалу с кумысом и, припав к ней губами, не отрываясь, выпил всю до дна.Утолив жажду, Едиге откинулся на постели. Жанике прилегла рядом и стала гладить грудь мужа.— Ты давно не была такой…— негромко сказал Едиге. — Что случилось?Жанике помедлила с ответом, потом сказала:— Я и сама не узнаю себя. Сегодняшняя ночь мне кажется последней…— Милая… У нас еще много будет таких ночей…Жанике крепко обняла мужа и ничего не ответила. Едиге тоже молчал, смотрел на осколок неба, видный в куполе юрты, на тихо мерцающие звезды и вдруг сказал:— Да чего же ты сладка, жизнь!— Не надо войны, — горячо сказала вдруг Жанике. — И мир всегда будет таким.— Это невозможно…Женщина помедлила, а потом спросила:— Почему?Даже в темноте она почувствовала, как нахмурился Едиге, и тогда Жанике наклонилась над ним и поцеловала его в губы.Ни любовью, ни словом нельзя было остановить этого человека, заставить его отказаться от задуманного. Значит, надо было сделать то, что она решила.Рука Жанике скользнула под подушку, и ладонь сжала холодную костяную рукоять кинжала.Едиге вдруг вздрогнул всем телом и приподнялся в постели:— Мне показалось, что в юрту заползла змея…Пересохшими от волнения губами Жанике сказала:— Откуда ей здесь быть? Аул стоит на этом месте давно, и все проверено.Она еще сильнее прижалась к Едиге и заставила его лечь. Губы ее снова коснулись губ мужа. И это был прощальный поцелуй.— О аллах! — с тоскою сказала Жанике. — Почему жизнь так коротка и почему в ней так мало радости? Неужели нельзя все изменить и сделать человека бессмертным?Едиге перевернулся на бок, и пальцы женщины разжались, оставили кинжал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76