Неизменно сопровождавший приора Жером первым подал голос протеста.
— Тут какая-то ужасная ошибка, — пробормотал он, воздев руки к небу. — В общей суматохе… тогда уже стемнело… Наверное, кто-то перепутал и отнес ее в другое место. Мы найдем ее, обязательно найдем на каком-нибудь чердаке…
— Но что же тогда это? — вопросил приор Роберт, гневно указуя перстом перед собой. — Это завернуто с тем же тщанием, с каким мы заворачивали святую Уинифред. Это не ошибка! Это сделано с умыслом! Кто-то хотел обмануть нас! Он подложил эту мерзость на ее место, чтобы выдать за нашу святую! Но где, где же она?
Ветер подхватил тревожное напряжение, вынес его на большой монастырский двор, и один за другим со всего монастыря в храм потянулись изумленные братья, которые занимались уборкой на хозяйственном дворе и на конюшне, постояльцы странноприимного дома, что держали ухо востро, а также поблескивавшие любопытными глазами ученики, которых, правда, немедленно прогнали прочь, причем в куда менее сдержанной форме, нежели было в обычае у брата Павла.
— Кто уносил ее отсюда? — рассудительно спросил брат Кадфаэль. — Должно быть, их было двое, тех, что отнесли ее в комнату Синрика. Кто-нибудь из вас, братья?
Брат Рун, самый молодой из братьев, который, как всем было известно, пользовался особым покровительством святой Уинифред и был ее особо преданным почитателем, вышел вперед из толпы напуганных монахов.
— Мы с братом Уриеном заворачивали в покрывало ковчежец. Но когда ее уносили, меня, к сожалению, здесь не было.
За спинами монахов маячила фигура высокого человека, который пытался выяснить, из-за чего разгорелся весь сыр-бор.
— Это вы о том, что стояло на алтаре? — спросил Бенецет, пробиваясь из-за спин монахов поближе к подмостям. — О ковчеге со святыми мощами? Вот тебе раз… Я помогал относить ковчег наверх. Его относили последним, уже поздно вечером. Я тут помогал при переноске, и один из монахов, кажется, его звали брат Мэтью, попросил меня помочь. Я и помог.
— Со всеми предосторожностями мы перенесли ковчег вверх по лестнице. — Бенецет стал оглядываться в поисках того, кто мог бы подтвердить его слова, однако келаря в храме не оказалось. — Он подтвердит, — уверил Бенецет. — Надо же, колода… Неужели именно ее мы тащили наверх с таким благоговением?
— Посмотри на покрывало, — попросил его Кадфаэль, поспешно разворачивая покрывало перед Бенецетом. — Оно было сверху, посмотри внимательно. Ты должен был видеть его, когда вы несли ковчег наверх. Это оно?
Это было шерстяное валлийское покрывало с нехитрым орнаментом из четырехлепестковых цветочков на серо-синем фоне. Не одно такое покрывало перекочевало в английские дома с городского рынка в Шрусбери. Развернутое покрывало было местами сильно потертым, но все еще крепким, с бахромой по краям.
— Оно самое, — сразу признал Бенецет.
— Ты уверен? Ведь было уже поздно, освещение плохое.
— Уверен, оно, — подтвердил Бенецет и плотно сжал свои прямые, словно стрела, губы. — Я помню орнамент. Именно эту штуку мы отнесли наверх. А вот что там было внутри, понятия не имею.
Брат Рун издал тихий, горький стон и, едва не плача, подошел к подмостям, дабы лично удостовериться в пропаже, на ощупь, как бы не доверяя своим глазам, молодым, ясным и беспредельно честным.
— Нет! Это не то покрывало, — тихо прошептал он. — Еще до полудня того дня мы с братом Уриеном заворачивали ее иначе. Мы завернули ковчег в старое простое одеяло, а сверху накинули алтарный покров. Покров был очень красивый, вышитый с любовью и с большим искусством. Нет, это совсем другое. Значит, то, что этот добрый человек отнес наверх, полагая, что несет святую Уинифред, вовсе не было ею. Он нес эту вот колоду, это безобразие… Отец приор, где же наша святая? Что сталось со святой Уинифред?
Приор Роберт обвел вокруг грозным оком: колоду, что была извлечена из покрывала, оторопевших монахов и юношу, пылавшего гневом, словно пламя свечи. Ведь именно Рун, как никто другой, был облагодетельствован милостью святой Уинифред и был обязан ей своим исцелением.
— Оставьте все как есть, — властно промолвил приор Роберт. — И уходите. Все уходите. Никому ничего не говорите и ничего не делайте, покуда мы не доложим о случившемся отцу аббату, ибо все здесь в его власти.
— Невозможно, чтобы это была просто ошибка, — уверенно сказал Кадфаэль, явившись вечером в покои аббата, — Брат Мэтью и тот парень Бенецет совершенно уверены, что именно они относили наверх ковчежец, или, по крайней мере, нечто, завернутое в такое же покрывало. Но брат Рун и брат Уриен тоже точно помнят, во что они заворачивали ковчег. Судя по всему, правы и те, и другие. Видимо, ковчежец на алтаре подменили, и тот, кто помогал, ни в чем не виноват.
— Разумеется, — согласился аббат Радульфус. — Молодой человек помогал нам по доброй воле. Мы не сомневаемся. Но как такое могло случиться? Кому это понадобилось? И кто все это проделал, в конце-то концов? Сам посуди, брат Кадфаэль! Было наводнение, целый день следили за водой, надеясь, что все обойдется, но беда нагрянула в сумерках. К ней готовились, но не сразу поверили. Всякий ли человек в такой ситуации способен действовать уверенно и хладнокровно? В потемках, в общей суматохе слабый человек вполне способен сделать какую-нибудь глупость. Неужели ты не допускаешь возможности, что произошла какая-то страшная ошибка или, быть может, даже злая и глупая шутка?
— Не такая уж и глупая, — твердо возразил Кадфаэль. — Он завернул в покрывало колоду, которая более или менее подходила по весу и размерам, чтобы выдать ее за ковчежец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82