— Это очень благородно с вашей стороны.
Шип поправил очки, съехавшие ему на нос. Что-то беспокоило его.
— Вы не можете уехать, не придумав для матери какой-нибудь истории. Иначе она не только расстроится больше, чем позволительно в ее состоянии, но и, скорее всего, пойдет к шерифу. А в результате, есть все основания думать именно так, меня обвинят в вашем исчезновении.
На лице Джонни появилось выражение сконфуженной озабоченности.
— Об этом я не подумал.
— В соседней комнате есть перо и бумага. А также еще одно платье и шляпка. Я предлагаю вам воспользоваться ими.
Джонни отодвинул стул и встал. Потом, когда до него дошел смысл сказанного, он замер.
— Как? Погодите минутку. Одеться женщиной? Мне?
— Только сегодня ночью на час или два, пока я не спрячу вас в более надежном месте на время подготовки к переезду.
— Я думал, мы как можно быстрей и без остановок поскачем к границе.
Шип спокойно посмотрел на него.
— По-моему, это лучший способ привлечь к себе внимание, если вы этого хотите.
— Нет, я уверен, вы лучше знаете, как действовать. — Джонни двинулся к грубо сколоченной двери в соседнюю комнату. Вдруг он остановился и повернулся. Между бровями пролегла глубокая морщина.
— Вы знаете, когда я смотрю на вас в этом обличье старой женщины, это мне напоминает…
— Все пожилые женщины чем-то похожи, — быстро сказал Шип.
— Да, но этот костюм, этот нос…
— Вы расскажете мне об этом позже.
— Я могу поклясться…
— Позже.
В этом последнем единственном слове прозвучала такая властная нотка, что Джонни инстинктивно подчинился, но все же бросил на собеседника последний взгляд, прежде чем вышел в другую комнату. Шип подождал, пока дверь за Джонни закроется, потом повернулся к Летти.
— А теперь, — сказал он, и его голос ничуть не смягчился, — скажите, какое вознаграждение мне ждать за мою любезность.
— Вознаграждение? — Летти повторила это слово так, будто никогда не слышала его раньше.
— Чего же вы ждали? Что я буду это делать из милосердия или из-за вашей улыбки, которой я, кстати, пока еще и не видел?
— Да, мне не следовало ожидать от вас чего-либо иного, кроме такого в высшей степени бессердечного отношения.
На лице ее было такое презрение, что Рэнсом почувствовал настоятельную потребность выяснить, что же нужно, чтобы избавиться от него.
— Значит, вам следовало ожидать.
— У меня нет с собой денег. Однако если вы назовете вашу цену…
— В золоте? Какая вы меркантильная! Типичная дочь лавочника-янки. Я имел в виду более изысканную и сладостную монету.
Летти уставилась на него и пристально смотрела, пока в глазах потемнело, пока страх и желание истерически расхохотаться из-за нелепости предложения, повисшего в воздухе, не начали душить ее. То, что это было предложено мужчиной, который представал в неестественном обличье старухи, делало ситуацию совсем уж причудливо нереальной.
Она откашлялась и с усилием проговорила:
— Какую монету?
— О, мисс Мейсон, — промолвил он насмешливо, — вы скучный объект для ухаживания.
— А ваши шутки — жестоки! — прокричала она, поднявшись и склонившись над столом. — Вы действительно хотите выторговать за жизнь человека…
— Ваши прелести? Да, конечно.
— Это дико! Это оскорбительно!
— Оскорбительно? Мне кажется, вы себя переоцениваете.
— Вы не дождетесь, что я соглашусь! — Она отшатнулась.
— Не думаю, что вы будете считаться с несколькими минутами своего времени, о которых я прошу, и ценить их выше человеческой жизни.
Рэнсом стремился использовать страх не только, чтобы потеснить презрение, которое он у нее вызывал, но еще и для того, чтобы сбить Летти с толку. Когда-то вместе с Мартином и Джонни они разыгрывали сцену, изображая трех ведьм из «Макбета». Что-то в наряде старухи, должно быть, напоминало Джонни об этом.
Еще важнее для него, однако, была потребность узнать, как она отреагирует на его оскорбительное предложение. Ему хотелось понять, что она чувствует, узнать, не тревожат ли ее воспоминания о том, что произошло между ними в кукурузном сарае, так же как они тревожат его. Ему необходимо было знать, приблизится ли она к нему снова, имея в качестве оправдания вынужденность обстоятельств. Невзирая на запрещающие условности, на ее страх, на ужасные рассказы, которые делали из него кровожадного зверя. Короче говоря, он хотел знать, желает ли она его так же, как он ее.
В охватившей их звенящей тишине Летти пришла в голову идея. Она обдумала ее и отбросила, потом вернулась к ней и медленно прокрутила в уме.
— Вы же… вы же шутите, вы только… только пытаетесь разозлить меня?
Он посмотрел на ее поникшие плечи, услышал мольбу в голосе и почти согласился. Но была какая-то неуверенность в ее словах, и это заставило его пульс биться чаще.
— На самом деле вы так не думаете. Она глубоко вздохнула:
— Тогда что же мне говорить? Вы сказали, что мой отказ был бы жестокостью.
Это было согласие по принуждению, обещание, которое она и не собиралась выполнять. Ему будет не так-то просто победить ее. Летти могла ошибаться, но она не думала, что Шип попытается овладеть ею на глазах у Джонни. Он сказал, что перевезет Джонни в другое, более безопасное место. Это даст ей время, чтобы скрыться.
Ей следовало раньше подумать, что за свою помощь он назначит твердую цену. И по правде говоря, Летти предполагала что-то в этом роде. Конечно, она чувствовала, что будут осложнения. Зная, что это за человек, по-другому и быть не могло.
— Летти…
— Для вас — мисс Мейсон.
Поправка прозвучала слишком чопорно и для ее собственных ушей, но она не могла слышать свое имя из его уст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118