Ребекка почувствовала, как у нее в груди сжалось сердце. Эдисон стоял, обнаженный, посреди комнаты, руки на поясе, лед в голубых глазах.
— Кошка, которую давала мне наша хозяйка, забралась на дерево и не могла спуститься. Дант взобрался…
— О, ты уже называешь его по имени. Чем еще вы там с ним занималась, пока я смотрел сны?
— Ничем! Это первый раз, когда я сказала ему больше двух слов, честно. Эта кошка…
— Не неси всякую чушь! Я видел, как ты его гладила. Ты, как твоя сестра, не можешь не касаться мужчин.
— Бет? — сказала она в шоке. — Как ты можешь такое говорить, когда она…
— То, что она мертва, не делает ее меньше потаскухой.
— Она такой не была, не была! Ты это должен был знать, ты единственный мужчина, с которым она встречалась, кроме своего мужа!
— Бедное ничтожество за морями, в ожидании вернуться к непорочной невесте, и что происходит? Она вдруг сбивается с пути истинного.
— С твоей помощью!
— Это была уловка, чтобы заловить меня и женить на ней, глупой ведьме. Она сама бросилась мне на шею.
Ребекка посмотрела на него, на то, с каким воинствующим жаром он защищался, на пятна на его лице и эгоистический блеск в глазах.
— Ты ведь всему этому не веришь, — сказала она. — Ты это говоришь, чтобы только казаться лучше, чтобы чувствовать себя лучше, потому что знаешь, что она была мертва по твоей вине.
В два прыжка он достиг ее. Удар пришелся ей в челюсть, заставив ее отклониться назад. Она ударилась о стену, и крик вылетел из ее рта. Он в этот момент был над ней, схватив рукой за блузку и подтягивая ее к себе. Он принялся с силой трясти ее, приставив к стене.
— Никогда больше не говори этого! — сказал он с искаженным яростью лицом. — Никогда!
Она почувствовала вкус крови во рту. Грудь болела, стянутая блузкой, захваченной его крепкой рукой. Но белая горячка будто овладела ее мозгом. Она закричала:
— Нет, не скажу, потому что меня здесь не будет!
Перемена в его лице была почти нелепой, словно ему никогда не приходило в голову, что могли быть последствия всего того, что он говорил и делал с ней. Затем он рассмеялся:
— О, да, беги назад, как маленькая.
— Это лучше, чем быть здесь с тобой.
Злость отразилась в его глазах, затем застыла в них. Он внезапно разжал руку.
— Так давай! Никто не будет слушать ни единого твоего слова, никто не поверит, что это что-то еще, кроме бредней маленькой ведьмы, у которой украли лакомый кусочек и которая не получила обещанное.
— Поверит чему? — У нее задрожали колени. Она уперлась ладонями в стену, чтобы не упасть.
— О, не играй со мной в эти игры. Я знаю, о чем ты думаешь, вижу это по твоим глазам, когда ты на меня так смотришь. Для чего же мы здесь тогда, дьявол побери?
О чем это она должна была знать? Было только одно, что могло прийти ей в голову.
— Я знаю, ты чувствуешь свою вину перед Бет, что бы ты ни говорил.
Он замер, его взгляд был прикован к ее белому лицу. Через мгновение он сказал:
— Да, это так. Я тот, кто сказал ей, что ей необходимо избавиться от этого отродья. Я даже сказал ей, что читал в какой-то книжке, как это сделать. И я убил ее и ее ребенка.
— Не было никакой необходимости убегать и приезжать сюда, никто не собирается сажать тебя за это в тюрьму, хотя следовало бы.
Его глаза снова сузились.
— Никто меня не обвинит. Точка. И не посмеет урезать таким образом остаток денег на мое содержание. Ты единственная, кто об этом знает, но никто не поверит ни единому твоему слову.
— Потому что я сбежала с тобой и вышла замуж?
Звук, вышедший из его горла, был грубым, а рот скривился в усмешке.
— Это так, малышка. Но ты не замужем.
В голове у нее тупо и больно застучало. Промелькнуло осознание чудовищной катастрофы, настолько сильной, что она содрогнулась. Тонким, почти беззвучным голосом она сказала:
— Что?
— Мы не женаты. Как это тебе?
— Но церемония, документ, который мы подписали…
— Они не имеют значения. Я не был свободным человеком. Я женился на младшей дочери лучшей подруги моей матери в прошлом мае. Мы не слишком с ней ладили. Она вернулась к маме, а я отправился в гости к дяде, на время. Это означает, что церемония, через которую мы прошли, недействительна. Договор не имеет законной силы. Он не в счет.
— Ты все это знал?
Он равнодушно пожал плечами:
— Конечно. Я ведь будущий юрист.
— Почему? — закричала она. — Зачем ты так поступил со мной?
— Я не мог позволить тебе расхаживать повсюду и рассказывать то, что знаешь.
— Я бы никогда не стала. Ради Бет.
— На это я не мог надеяться. Потом, у меня была сильная потребность в тебе, один или два раза меня бы не устроили. Ты должна гордиться. Не часто я и по второму разу встречаюсь, еще реже по третьему и больше.
Он слишком много говорил. Он что-то скрывал за этими громкими и хвастливыми словами, она это чувствовала. Но вникнуть в суть ей мешали вопросы, обрушившиеся на нее.
— Все это время, — сказала она, — мы совсем не были женаты?
— Жили во грехе. Разве не весело было?
Тошнота подступила к ее горлу.
— Вот почему ты не хотел брать меня домой с собой.
— Какая ты догадливая!
— Я думала, потому, что тебе было стыдно.
— Моей провинциальной невесты? Впрочем, да, могло быть немного неловко.
Это был именно тот тон его голоса, полный превосходства и снисходительности, что так потряс ее. Она скрыла это чувство вспышкой злости.
— Это было бы слишком плохо.
— Я никогда не позволяю себе расстраиваться из-за этого. — Он развернулся на пятках и вернулся в спальню.
Он не беспокоился, потому что в этом не было нужды. Он никогда не собирался увозить ее к себе домой. Она слышала, как он двигался, одеваясь. Она позволила ногам медленно расслабиться и соскользнула по стене, чтобы сесть на пол, приложила руку к поврежденной щеке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134