как я любила Джоселина, как мы хотели пожениться и как его забрали от меня.— О, мое милое дитя! — воскликнула она. — Тебе следовало бы обратиться ко мне, это я должна была присматривать за тобой!— Харриет предлагала это.— Харриет! — В глазах ее мелькнула вспышка гнева. — Вмешалась Харриет! Я и ты тихонько уехали бы в какую-нибудь маленькую деревушку, на север, туда, где нас не знают! Харриет! Венеция! Как это похоже на нее!— Я очень благодарна ей! Она мне так помогла, когда притворилась, будто Карлотта — ее ребенок!— Сумасшествие, типичная мелодрама!— Это лучше, чем отдавать ребенка приемной матери, как часто поступают в таких случаях!— Я бы что-нибудь придумала, мы бы удочерили ее! Я бы сделала так, чтобы она вошла в нашу семью!— Я знаю, ты бы помогла мне, но мне казалось, что лучше будет поступить иначе. Я рассказала все Карлотте, когда мы были в Лондоне.— А Ли?— Ли знает. Он знал об этом еще до того, как мы поженились: я рассказала ему.— Слава Богу! А я расскажу твоему отцу.— Сомневаюсь, что это будет интересно ему!— Конечно же, его порадует это: Карлотта — его внучка!— Он никогда не проявлял ко мне особого интереса.— Он проявлял, просто по-своему!— Тогда скажи ему, если хочешь. Какое облегчение, что ты все знаешь!— Так вот почему Карлотте досталось это наследство! Это от семьи ее отца?Я кивнула. Она взяла мою руку и нежно пожала.— О, Присцилла, когда ты была маленькой, мы были так близки друг другу!— Потому что мой отец отвергал меня. Да, просто не обращал внимания: я была девочкой, а ему нужен был мальчик, который был бы похож на него. Я всегда это знала, и это очень повлияло на меня. Я любила навещать Харриет, где Грегори всегда был ко мне так внимателен. Он часто показывал мне всякие картинки и рассказывал разные истории. Однажды я сказала ему: «Как бы мне хотелось, чтобы ты был моим отцом». А он ответил: «Тише, ты не должна так говорить!» Я спросила: «Почему? Ведь это правда, а мы должны говорить правду». И, как ты думаешь, что он ответил на это? «Ты не должна говорить ту правду, которая причиняет людям боль!» Тогда я сказала: «Моему отцу не будет больно, потому что он не хотел меня».Она обняла меня.— Я не знала, что он для тебя столько значит! — сказала она.— Мне все равно.— Не правда, моя милая доченька, он тебе совсем небезразличен! Тебе следовало обратиться к нам, когда ты попала в беду. О, если бы ты пришла ко мне!— Мне показалось, что лучше довериться Харриет, и она сразу так заинтересовалась, и Грегори тоже. — Сказав это, я рассмеялась, может, немного истерично. — Кажется, тебя больше заботит, что я пошла к Харриет, чем то, что в пятнадцать лет я родила ребенка, у которого не было отца?— Все хорошо, — успокаивающе произнесла она. — Теперь все прошло! Я рада, что ты сказала мне:Карлотта — моя внучка, как и маленькая Дамарис! Не будет больше страхов и тайн. Мы должны позабыть беды и научиться быть счастливыми. Это очень беспокоило тебя и беспокоит до сих пор: я вижу это по твоему лицу!Но как я могла поведать ей настоящую причину моего беспокойства? Смогу ли я когда-либо рассказать ей, что произошло, когда она в лихорадке лежала в одной из гостиниц Дорчестера?Тем же вечером она все рассказала отцу. Он ничего не сказал мне, но я заметила, что он задумчиво поглядывает на меня, так, будто теперь увидел в другом свете. Я могла представить, что он сейчас думает, — его дочь, которую он едва замечал, оказалась женщиной и, может быть, унаследовала что-то от своего отца: когда она еще училась, у нее появился возлюбленный и она родила ребенка!Я воображала, что теперь он будет проявлять ко мне больше внимания, чем прежде, но он чуждался меня, как всегда.
Наступило Рождество, и, как обычно, Харриет и Грегори с Бенджи и Карлоттой проводили этот праздник с нами. Мне очень хотелось снова увидеть Карлотту, и меня обидело до глубины души ее холодное приветствие. Она винила меня в том, что я не поняла ее любовного увлечения.Дом был украшен в обычной манере — падуб, плющ и некоторые другие зеленые растения. Приехали музыканты, а Харриет поставила пьесу, в второй мы все принимали участие.О Бомонте Гранвиле даже не упоминалось, и, если бы не холодность Карлотты по отношению ко мне, я бы могла подумать, что все забыто. Я заметила, что отец наблюдает за Карлоттой, легонько улыбаясь. Я думаю, он был горд, что у него такая красивая внучка.Я очень скучала по Ли, который в этот раз отсутствовал слишком долго. Он все еще был на континенте, где наш король участвовал в разделе испанского наследства, тогда как Людовик XIV отчаянно пытался сохранить корону Испании для своего внука. Это дело было очень важно как для Англии, так и для Европы, и Вильгельм в Голландии держал свои войска в боевой готовности: Ли командовал одной ротой, Эдвин — другой. Мы не знали, когда разразится война, но пока они были вне опасности.Я долго думала о своем замужестве. Оно никогда не было идеальным, но я любила Ли, а Ли любил меня, и я знала, что винить во всем надо меня одну. Я не могла забыть Бомонта Гранвиля. Часто, когда Ли обнимал меня, передо мной вставало насмешливое лицо этого человека, и мне казалось, будто тело моего возлюбленного мужа преображается в его тело. Бомонт Гранвиль не просто избил и унизил меня той ночью — он навеки оставил шрамы в моей душе. Это было той страшной ценой, которую я заплатила за жизнь отца.Порой мне хотелось признаться Ли, объяснить ему мои чувства. Во мне не угасла страсть, как ему иногда казалось, просто я не могла забыть Гранвиля.Я была уверена, что, если б только я смогла заставить себя сказать ему, он бы понял. Он бы помог мне преодолеть этот барьер, который я сама воздвигла между нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107