— Я скоро вернусь. Не вздумай выходить из дома.
Он только воздел руки и саркастически скосил глаза на свой одр болезни.
— Ну, с тебя станется, — пробормотала Франческа.
— Я страшно тронут, что ты так веришь в мои сверхчеловеческие способности.
Она приостановилась в самых дверях.
— Майкл, ты самый несносный из всех смертельно больных пациентов, каких мне только доводилось встречать на своем веку.
— Для меня главное — тебя удивить! — крикнул он ей вслед. И хотя ее серые ботики уже топали по ковру коридора, он был совершенно уверен, что, окажись у Франчески сейчас какой-нибудь тяжелый предмет под рукой, она обязательно запустила бы им в дверь. И с большой силой.
Он откинулся на подушки и улыбнулся. Может, он и был несносным пациентом, но и она была сиделкой не из легких. Что его устраивало как нельзя лучше.
Глава 9

…есть вероятность, конечно, что наши письма разминулись, но вообще-то мне кажется, что ты просто не хочешь переписываться со мной. Я смиряюсь с этим и желаю тебе всего наилучшего. Я не стану беспокоить тебя больше. Надеюсь, ты будешь иметь в виду, что я всегда готов возобновить переписку, стоит только тебе самой передумать.
От графа Килмартина графине Килмартин восемь месяцев спустя после его прибытия в Индию.
Не так-то легко оказалось скрывать его болезнь. Майкл отклонял все приглашения, Франческа же рассказывала повсюду, что граф, прежде чем явиться в свете, пожелал устроить свои домашние дела.
А вот с прислугой было сложнее. Прислуга на то и прислуга, чтобы болтать, в том числе и с прислугой из других домов, так что пришлось Франческе устроить все так, чтобы только самые верные из слуг имели касательство к происходящему в спальне Майкла. Это была мудреная задача, тем более что официально она теперь даже не проживала в Килмартин-Хаусе, по крайней мере до приезда Хелен и Джанет, которых она ожидала с лихорадочным нетерпением.
Но самым трудным оказалось держать в неведении членов ее собственной семьи, проявлявших дьявольское любопытство. Сохранить что-то в тайне в доме Бриджертонов всегда было нелегко, но отбиваться от всей семейки сейчас оказалось сущим кошмаром.
— Почему ты бываешь там каждый день? — спросила Гиацинта за завтраком.
— Я живу там, — ответила Франческа, надкусывая сдобную булочку, что всякий разумный человек воспринял бы как намек на то, что разговаривать она не намерена.
Но Гиацинту это не остановило.
— Ты живешь здесь, — сказала она.
Франческа прожевала булочку, отхлебнула чаю, затягивая время с целью сохранить свой невозмутимый вид, и сказала холодно:
— Я ночую здесь.
— Но ведь где человек ночует, там он и живет, разве не так?
Франческа намазала побольше джема на булочку.
— Я ем, Гиацинта.
Ее младшая сестрица только плечами передернула:
— Я тоже ем. Это не лишает меня возможности вести умную беседу.
— Нет, я убью ее, — проговорила Франческа, ни к кому конкретно не обращаясь, что было неудивительно, поскольку больше за столом никого не было.
— И кому была адресована последняя фраза? — поинтересовалась Гиацинта.
— Богу, — ответила Франческа. — И по-моему, мне только что было даровано свыше разрешение прикончить тебя.
— Пф! — фыркнула Гиацинта. — Если бы все было так просто, то я бы давным-давно выпросила себе разрешение уничтожить половину высшего общества.
Тут Франческа решила наконец, что не всякое заявление Гиацинты требует ответа. Вообще-то все ее заявления можно было оставлять без ответа.
— А, Франческа! — раздался вдруг голос Виолетты, и Франческа с благодарностью подумала, что вот и закрыта опасная тема. — Вот ты где.
И мать вошла в столовую, но, прежде чем она успела сказать хоть слово, Гиацинта поспешила сообщить ей:
— А Франческа собиралась тут меня убить.
— Ну, так, значит, я пришла как раз вовремя, — отозвалась Виолетта, усаживаясь на свое место. — Ты собираешься в Килмартин-Хаус сегодня утром?
Франческа кивнула:
— Я живу там.
— А я вот считаю, что она живет здесь, — встряла Гиацинта и щедрой рукой положила себе в чашку еще сахару.
Виолетта, не обратив на замечание младшей дочери ни малейшего внимания, заявила:
— Думаю, сегодня я поеду вместе с тобой. Франческа чуть вилку не выронила от неожиданности.
— Зачем?
— Хочу повидать Майкла, — ответила Виолетта, пожав своими хрупкими плечами. — Гиацинта, передай мне, пожалуйста, сдобу.
— Я не знаю, какие у него планы на сегодняшний день, — быстро проговорила Франческа. Прошлой ночью у Майкла был приступ — малярия трепала его в четвертый раз, и они очень надеялись, что это последний приступ лихорадки в цикле. И хотя он наверняка уже несколько оправился, все же выглядит, надо думать, ужасно. Кожа его — слава Богу! — так и не приобрела желтушного оттенка, который, как Майкл рассказал ей, часто свидетельствовал о том, что болезнь близится к своей завершающей фазе и смертельному исходу, но все равно у него больной вид, и Франческа не сомневалась, что если Виолетта увидит его сейчас, то придет в неописуемый ужас. И страшную ярость.
Виолетта Бриджертон очень не любила, когда ее держали в неведении. Особенно касательно дела, о котором без преувеличения можно было сказать, что речь тут идет о жизни и смерти.
— Если окажется, что он не сможет меня принять, я просто развернусь и уйду домой, — сказала Виолетта. — Гиацинта, передай мне джем, будь добра.
— И я тоже поеду, — заявила Гиацинта.
О Боже! Нож в руке Франчески, которым она намазывала масло на булочку, задрожал. Может, начать пичкать эту девчонку снотворным? Похоже, только так и удастся решить эту проблему.
— Ты ведь не станешь возражать, если я тоже поеду, правда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98