Но с другой стороны, какое это имеет значение?
Он посмотрел на брата и увидел, что тот трет левый висок.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Выглядишь ты немного… — Он не закончил фразу, поскольку не мог бы сказать, как именно выглядит Джон. Как-то не так. Вот все, что ему было ясно.
И он знал Джона. Знал досконально. Возможно, лучше, чем его знала Франческа.
— Дьявольски болит голова, — пробормотал Джон. — Весь день мучаюсь.
— Может, послать за опийной настойкой? Джон покачал головой:
— Ненавижу эту дрянь. У меня от нее в голове туман, а мне ради встречи с Ливерпулем нужно сохранять ясность мысли.
Майкл кивнул и сказал:
— Ты какой-то бледный. — Почему он сказал это, он и сам не знал. Джон все равно бы не согласился принять опий.
— В самом деле? — спросил Джон и, поморщившись, сильнее прижал пальцы к виску. — Думаю, мне стоит прилечь. Выезжать мне только через час.
— Вот и правильно, — негромко сказал Майкл. — Хочешь, я пойду скажу прислуге, чтобы тебя разбудили?
Джон покачал головой:
— Я сам попрошу своего камердинера.
И тут как раз Франческа стала спускаться по лестнице, закутанная в длинный бархатный плащ темно-синего цвета.
— Добрый вечер, господа, — сказала она, явно наслаждаясь тем, что внимание мужчин приковано к ней. Но, дойдя до последней ступеньки лестницы, она нахмурилась. — Что-то случилось, дорогой? — спросила она Джона.
— Просто голова болит, — сказал он. — Пустяки.
— Тебе следует лечь, — сказала она. Джон слабо улыбнулся:
— Я вот только что сказал Майклу, что именно так и собираюсь поступить. И прикажу Симонсу разбудить меня, а то как бы не опоздать на мою встречу.
— С лордом Ливерпулем? — осведомилась Франческа.
— Да. В девять.
— Это насчет «Шести актов»? Джон кивнул:
— Да, и возвращения к золотому стандарту. Я же рассказывал тебе за завтраком.
— Только, пожалуйста… — Она смолкла, улыбнулась, тряхнула головой. — Ну, ты знаешь, что я чувствую.
Джон улыбнулся, наклонился и запечатлел нежный поцелуй на губах жены.
— Я всегда знаю, что ты чувствуешь, дорогая моя. Майкл сделал вид, что смотрит в другую сторону.
— Не всегда, — сказала она, ласково поддразнивая мужа.
— Всегда, когда это имеет значение, — сказал Джон.
— Ну, это верно, — признала она. — Итак, прощай моя затея изобразить из себя даму, исполненную таинственности.
Джон поцеловал ее снова.
— Мне ты больше нравишься в виде открытой книги. Майкл откашлялся. Непонятно, почему ему было не по себе, ведь Джон и Франческа вели себя как обычно. Они были, по мнению света, идеальной парой, на диво гармоничной и трогательно влюбленной.
— Уже поздно, — сказала Франческа. — Надо идти, если уж я решила подышать свежим воздухом.
Джон кивнул и прикрыл глаза на мгновение.
— Ты точно не заболел?
— Со мной все в порядке, — сказал он. — Только голова болит.
Франческа взяла Майкла под руку.
— Обязательно прими опий, когда вернешься со своей встречи, — сказала она, оглянувшись, когда они уже были в дверях. — Сейчас ты, конечно, принимать его не станешь.
Джон устало кивнул и пошел вверх по лестнице.
— Бедный Джон, — сказала Франческа, когда они вышли из дома и холодный ночной воздух пахнул им в лицо. Она сделала глубокий вдох, затем вздохнула. — Терпеть не могу, когда голова болит. У меня от головной боли всегда такое ужасное состояние.
— А у меня никогда голова не болит, — признался Майкл, помогая ей спуститься с крыльца на тротуар.
— В самом деле? — Она посмотрела на него, и один уголок ее рта чуть дрогнул в этом до боли знакомом изгибе. — Счастливый ты человек.
Майкл чуть не рассмеялся. Ну да, ведь он прогуливается поздно вечером в обществе женщины, которую любит. Счастливый он человек.
Глава 2

…и даже если все настолько скверно, то, подозреваю, ты все равно не сказал бы мне. Что же касается женщин, по крайней мере проверяй, чтобы они были чистоплотны и не заражены болезнями. В остальном же поступай так, как считаешь нужным, дабы сделать свое существование сносным. И пожалуйста, возвращайся живым. Я рискую, конечно, показаться сентиментальным, но я правда не знаю, что я стану делать без тебя.
Из письма графа Кшшартина его двоюродному брату Майклу Стерлингу. Отправлено в расположение 52-го гвардейского пехотного полка во время Наполеоновских войн.
Несмотря на все его недостатки — а Франческа готова была согласиться, что их у Майкла Стерлинга немало, — он был просто прелесть какой хороший человек!
Он был ужасный сердцеед (ей случалось видеть его в действии, и нельзя было не признать, что весьма умные женщины совершенно теряли голову, стоило ему пустить в ход обаяние) и определенно не относился к жизни с должной серьезностью, как того хотелось бы ей с Джоном, но, несмотря на все это, она не могла не любить его.
У Джона никогда не было такого хорошего друга, как Майкл — ну, до того, как Джон женился на ней, разумеется, — а за последние два года и для нее он стал наперсником. Что было вообще-то довольно забавно. Кто бы мог подумать, что она станет считать мужчину одним из своих ближайших друзей? Не то чтобы она неловко чувствовала себя в кругу мужчин — общество четырех братьев обыкновенно вытравляет застенчивость из самых что ни на есть женственных созданий. Но она была не такая, как ее сестры. Дафна и Элоиза — и Гиацинта тоже, надо полагать, хотя последняя была слишком юна, чтобы утверждать с уверенностью, — были открытыми и решительными натурами. Они принадлежали к тому типу женщин, которые великолепно стреляют, увлекаются охотой и прочими занятиями в том же духе и имеют репутацию «настоящих товарищей».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98