Никаких признаков ее
активизации среди рипов. И дальше:
- ...конечно, это только мое мнение - ведь различные болезни не
одинаково действуют на разные организмы - так вот, мое мнение, что
лихорадка вирулентна только в те годы, когда они размножаются... и мое
мнение заключается в том, что именно эффект лихорадки заставляет рипов так
невероятно размножаться!
Во внезапно наступившей тишине он не совсем уверенно добавил:
- Это, конечно, только предварительное мнение.
Для споров и обсуждений не было времени. Движение вперед продолжалось
все дни; все ночи разжигалось множество костров. С тех пор, как этот
континент, шипя и свистя, поднялся из моря, здесь не видывали такой
активности. Костры лагерей и сторожевых постов пылали, крайбэби
душераздирающе плакали в лесах и кустарниках. Внутри, во все сокращающемся
четырехугольнике, слышно было, как кашляют и подвывают рипы.
Территория, отведенная для третьего этапа плана, составляла от 20 до
50 квадратных миль. По мере того как линии приближались к этой территории,
сопротивление рипов все возрастало. Но теперь линии людей и рорков были
несравненно плотнее... Свирепых хищников убивали копьями и дубинками,
расстреливали, разрывали могучими когтями. Люди, да и рорки, разумеется,
иногда оказывались ранеными. Но быстрая же медицинская помощь привела к
тому, что смертельных случаев было исключительно мало.
Наконец эта последняя территория была достигнута где-то
северо-западнее центра континента. Здесь начиналась третья часть плана.
Открылся коридор примерно в милю шириной. Рипов гнали с последней
территории в этот коридор. Им не позволяли останавливаться и передохнуть.
Преследователи действовали посменно при свете факелов и костров. Стреляя,
крича, ударяя копьями и дубинами, швыряя камни, преследователи гнали рипов
к одному определенному месту западного побережья.
Большая часть этого побережья была почти не исследована и не нанесена
на карты. Но этот участок берега, обрамленный крутыми утесами, с высоты
сотен футов срывающимися отвесно в бурное море, был давно известен, и все
его избегали.
Его кипящие, усеянные рифами воды получили название Пропасти Смерти.
Суда диких токов - лодки, плоты, катамараны - описывали большую дугу,
огибая это место. К ним присоединился единственный катер Станции, а сверху
в максимально близкой дистанции от воды к блокаде присоединились скиммеры.
Но очень мало рипов достигло этой линии.
Четвертая, заключительная, фаза плана выполнялась с меньшим шумом, но
не с меньшей основательностью. Теперь все двинулись вдоль песчаного
берега, осматривая места размножения рипов. Если бы эти животные были
живородящими, задача была бы проще - а может, и труднее, но решалась бы
она по-другому. Однако они были яйцекладущими, и даже дети знали, что
нужно искать: низкие закругленные песчаные насыпи, укрытые морскими
водорослями, тепло от разложения которых грело яйца и способствовало
развитию зародышей.
Не было необходимости полностью разрушать кожистые гроздья яиц. Удар
дубины, толчок копья, сбрасывающий песок - этого было достаточно. Морские
птицы завершали дело. Иногда находили уже разворошенные насыпи, проколотые
и высохшие яйца - это была работа других диких хищников.
Дело приближалось к концу. Однажды утром Ран переносил свой белый
флаг по последнему участку берега, когда передатчик у него на плече издал
сигнал вызова.
- Говорит скиммер-5. Ранни?
- Старчи?
- Здесь бухточка или залив примерно в двух милях от того места, где
находитесь вы. С берега она не видна... мешают утесы... но, кажется, я
смогу туда проникнуть. Начинаю... Я уже здесь... да, песок, можно
приземлиться...
- Осторожно, Старчи, - прервал его Ран.
- Вы говорите это _м_н_е_?
- Подождите немного, - сказал обеспокоенный Ран. Ответом было частое
затрудненное дыхание. Затем послышался уже другой голос - Харба:
- Уходите оттуда, инженер. Немедленно!
Коротким и ужасным был треск в ушах. Вдали над берегом взметнулось
пламя. Потом дым. И тишина.
Наконец после короткого молчания Харб пробормотал:
- Он больше не боится жары...
- Или Ку-корабля, - добавил Ран.

9
Смерть Мантона не была напрасной: в той бухте, которую он заметил,
были яйца рипов. Кроме него никто не смог бы заметить. Это заставило Рана
кое о чем подумать, и он обнаружил, что и другие подумали о том же.
Например, Норна.
Уже несколько дней он не видел ее; но сколько именно, он не мог
вспомнить, и теперь, глядя на нее, не понимал, как может выглядеть сам.
Она была худой, уставшей, глаза ее покраснели, волосы местами были
вымазаны белой соленой пеной. К ногам прилип песок, она соскребала его
пучками травы.
- Я думала о Флиндерсе, - неожиданно заявила она.
- Ты? - он взглянул на нее. - Любопытно... Я тоже думал о нем.
Она кивнула. Солнце грело, воздух был чист и пах морем, недалеко
находился небольшой, заросший тростником эстуарий, и внезапно расцвело
много желтых цветов. А дальше по берегу какой-то прирученный ток подобрал
гроздь яиц и бросил ее в рорка. На мгновение Ран застыл, но прежде чем он
смог двинуться или заговорить, рорк увернулся и мощными лапами забросал
тока грязью. Тот стоял, глуповато озираясь. Его товарищи засмеялись,
издеваясь над ним. Рорк издал звук, который мог соответствовать смеху. Ран
расслабился.
- Да...
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50