Томас перекинул поводья через шею лошади и подал их Прескотту.
— Я хочу поехать туда когда-нибудь. И я это сделаю.
— Куда, в Техас?
— Да. Или в Аризону. Может быть, даже в Калифорнию.
— Я не знаю о других штатах, но Техас — это особенное место. Можно даже сказать, потрясающее. Я никогда еще не видал ничего подобного. Равнины такие широкие и бескрайние, что по ним, кажется, можно идти вечно. Небо такое бесконечно голубое, что хочется смотреть на него не отрываясь.
Прескотт печально покачал головой и повел лошадь к воротам конюшни. Больше всего хотел он сейчас быть там, чтобы увидеть эти равнины и небеса, и еще больше хотел оказаться опять со своей семьей. Но он знал, что одного желания мало. При данной обстановке он, возможно, никогда больше не увидит Техас. Но Том может. Мальчишка его возраста, у которого вся жизнь была еще впереди и которого не связывали еще никакие обязанности, мог делать практически все, что пожелает.
— Послушай, Том. Когда ты, наконец, решишься, дай мне знать.
— Решусь, милорд?
— Да, решишься ехать в Техас. Тебе надо найти работу, когда доберешься туда, а я как раз знаю такое место. В Трипле всегда нужны люди, разбирающиеся в лошадях, а мне кажется, ты знаешь толк в этом деле.
— Вы предлагаете мне работу на вашем ранчо, милорд?
— Да, по закону оно принадлежит мне и моему брату. Но Пайн — хороший человек. Он будет относится к тебе справедливо. Ты будешь честно работать на него весь день, а он будет честно платить тебе деньги за твой труд. Конечно, это будут вовсе не золотые горы, но достаточно, чтобы жить без проблем. К тому же, он не позволит местным пастухам-лентяям насмехаться над тобой из-за того, что ты приезжий, оградит от других неприятностей.
— Милорд, я… я даже не знаю, что сказать.
— Тогда вообще ничего не говори. Скажи лучше, где находится ближайшая ферма арендатора. Внезапно у меня появилось желание узнать побольше об овцах.
«Неважно, на каком континенте овцы выращены, они все равно остаются овцами», — решил Прескотт, когда попрощался с последним фермером-арендатором. Эти создания издавали страшное зловоние и были, наверное, самыми глупыми из животных, когда-либо сотворенных Всевышним. Куда шла одна овца, следовали и другие, сгрудившись в жирную шерстяную массу. Единственное положительное качество, которое Прескотт видел в овцах, было то, что как бы ты ни старался, никогда не смог обратить их в паническое бегство. Коровы разбежались бы в разные стороны при малейшем незнакомом звуке. Овцы же лишь на мгновение срывались с места, а затем останавливались и начинали, как ни в чем не бывало, щипать траву.
Погруженный в подобные размышления, Прескотт не спеша ехал, полагая, что возвращается к замку. Но вскоре он обнаружил, что сбился с пути.
— Черт побери, неужели опять?!
Ему, как он понял теперь, нужна была не только карта дома, но и близлежащих окрестностей. Или постоянный проводник.
Прескотт взобрался на холм. Перед взором лежала незнакомая местность. Спустившись по узкой тропинке, а затем отклонившись от нее, он поднялся на вершину следующего холма и увидел у его подножия домик Люсинды. Прескотт усмехнулся — оказывается, он не так безнадежно заблудился, как думал сначала. Его первой мыслью было проехать мимо жилища своей кузины не останавливаясь, но потом он решил, что неплохо было бы снова увидеть ее.
Второе желание оказалось сильнее первого, и он галопом поскакал к ее калитке.
— Привет вашему дому, — крикнул он, соскакивая с лошади. — Есть кто-нибудь?
Дверь распахнулась, и Люсинда показалась на пороге, вытирая руки о передник, обвязанный вокруг ее тонкой талии. Под лучами яркого солнца ее черные, как вороново крыло, волосы отливали синевой, а в ее серых глазах засветилось удовольствие, когда она узнала своего неожиданного гостя.
— Добрый день, милорд.
— Пожалуйста, зовите меня Прескотт, — сказал он, и, заметив ее мимолетную улыбку, почувствовал, как снова по всему его телу разливается приятная теплота. — Мне достаточно этих официальных обращений дома.
Она прошла по короткой тропинке к калитке, чтобы отодвинуть щеколду. При движении ее широкие юбки, касаясь пышно разросшихся цветов и трав, загадочно шуршали.
— Я удивлена, что вы с утра уже на ногах. Неужели у вас недостаточно работы в библиотеке, чтобы занять вас хотя бы на полдня?
— Слишком много работы. Поэтому-то я и бездельничаю. Но если вы заняты, а весь ваш вид говорит об этом, то мне, возможно, лучше…
— Чепуха. Я просто пеку кексы. Кстати, вы их любите?
— Кексы — это маленькие булочки в форме пирожков с изюмом внутри?
— Вообще-то они со смородиной, а не с изюмом, и к тому же мои круглые, а не в форме пирожков.
Прескотту не надо было долго объяснять. Он пробовал эти кексы в Лондоне, и они ему очень понравились. А так как он съел очень мало на завтрак, то чувствовал такой голод, что казалось еще немного и начнет грызть свою лошадь. Но попробовать кексы было гораздо предпочтительнее.
— Вы поймали меня в свои сети, и я, пожалуй, отведаю один-два.
— Поймала вас в свои сети? — ее глаза светились озорством, когда она одарила его кокетливым взглядом. — Ну, а еще у меня есть девонширский заварной крем и клубничный джем. Я угощу вас, если это сможет умалить мою вину.
— Кузина Люсинда, я могу поклясться, что я уже не первый мужчина, попавшийся в ваши сети.
— Возможно, фигурально, но не буквально.
Он сдернул с головы шляпу и последовал за ней внутрь домика, чуть не ударившись головой о низкий дверной косяк. Лишь переступив порог, он почувствовал себя как дома. Аромат свежеиспеченного хлеба наполнял воздух, смешиваясь с приятными острыми запахами сушеных цветов и трав, которые свисали пучками с широких балок на потолке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97