было понятно, что их сейчас расстреляют.Приехали в рощу. Пленникам приказали вылезти из повозки. Республиканец, захвативший в плен графа Эрбеля, подошел к нему и спросил:— Ты бретонец?— Как и ты, — отвечал граф.— Если ты это понял, почему не сказал об этом раньше?— Разве ты не слышал? Мы никогда не просим пощады! Если бы я тебе сказал, что мы из одних мест, это означало бы, что я прошу снисхождения.Всадник обернулся к товарищам.— Это мой земляк, — пояснил он.— Ну и что?— Я не могу поднять руку на земляка.— Ну и не поднимай!— Спасибо, друзья!Он снова подошел к графу Эрбелю, развязал ему руки.— Черт побери! Ты мне оказываешь огромную услугу, — признался граф. — Я умирал от желания понюхать табак.Он вынул из кармана золотую табакерку, раскрыл ее, любезно протянул республиканцу; однако тот отказался. Граф захватил большую щепоть испанского табаку и поднес к носу.Республиканцы с улыбкой наблюдали за человеком, который перед смертью с таким наслаждением нюхает табак.— Слушай, земляк, — обратился всадник к графу, — понюхал табачку — и будет: беги!— Как «беги»?— Именем Республики я тебя отпускаю за храбрость.— А мои товарищи тоже свободны? — спросил граф.— Нет, они заплатят за себя и за тебя, — отвечал всадник.— В таком случае и я остаюсь, — проговорил бретонский офицер, опуская табакерку в карман.— Остаешься?— Да.— Чтобы быть расстрелянным?— Разумеется.— Да ты не в своем уме?!— Я бретонец и на подлости не гожусь.— Послушай меня: беги! Через десять минут будет слишком поздно.— Я эмигрировал вместе с ними, — возразил граф Эрбель, засунув руки в карманы. — Я сражался с ними бок о бок, мы вместе были арестованы. Либо я убегу вместе с ними, либо с ними умру. Понятно?— Ты храбрый, земляк! — сказал республиканец. — Из уважения к тебе и ради меня мои товарищи отпускают всех вас.— Ладно, только пусть крикнут: «Да здравствует Республика!» — заметил один из всадников.— Слышите, друзья? — обратился граф Эрбель к своим товарищам. — Эти славные люди говорят, что, если вы крикнете «Да здравствует Республика!», они нас всех помилуют.— Да здравствует король! — крикнули трое дворян, резким движением головы сбросив шляпы.— Да здравствует Франция! — изо всех сил заорал бретонский всадник в надежде заглушить их голоса.— Ну, это сколько угодно! — подхватили четверо дворян и дружно крикнули: — Да здравствует Франция!— Ну, бегите все — и точка! — сказал земляк графа, развязав им руки.Сев на лошадей, небольшой отряд республиканцев поскакал галопом, крича на ходу:— Удачи вам! Не забудьте при случае, что мы для вас сделали!— Господа! — заметил граф Эрбель. — Они правы, что советуют нам не забывать об их поступке, эти славные санкюлоты! Я не уверен, что на их месте мы вели бы себя так же благородно!Тринадцатого октября того же года после взятия Лотербура и Висамбура, когда граф Эрбель во главе своего батальона захватил три редута, двенадцать пушек и пять штандартов, его лично поздравил генерал граф фон Вурмзер, главнокомандующий австрийской армией, а принц Конде обнял его перед строем и подарил ему свою шпагу.Но насколько граф Эрбель, бретонский дворянин, считал своим святым долгом умереть за монархию, настолько же противна его совести была гражданская война, которую он вынужден был вести вместе с иноземными захватчиками против своего народа. И куда должны были завести французских эмигрантов иностранные войска, стремившиеся во что бы то ни стало захватить Францию? Не была ли эта дорога ложной и не совершил ли ошибку принц Конде, когда ценой собственной крови и жизни своих товарищей предпринимал отчаянную попытку вторгнуться туда силой? Не оказался ли он жертвой политической игры монархов-союзников?В самом деле, жители наших приграничных областей начинали сомневаться в преданности Пруссии и Австрии интересам французской монархии и перестали подниматься на борьбу по призыву роялистов; они считали захватчиками тех, кого раньше принимали за освободителей, и отворачивались при виде иноземных солдат.Как и к простым смертным, к сильным мира сего опыт приходит после того как ошибка уже совершена, но к ним он приходит еще позднее. Граф Эрбель понял, что просчитался. Он скорее из чувства долга, чем по убеждению, следовал за армией Конде вплоть до 1 мая 1801 года, когда она была наконец распущена. III. ГЕНЕРАЛ ГРАФ ЭРБЕЛЬ ДЕ КУРТЕНЕ После роспуска армии Конде тысячи эмигрантов разбросало по всему свету: в Германию, Швейцарию, Италию, Испанию, Португалию, Соединенные Штаты, Китай, Перу, на Камчатку. Кончили они тем, с чего им следовало бы начинать, то есть, вместо того чтобы идти на Францию, стали зарабатывать себе на жизнь искусствами, науками, торговлей, сельским хозяйством.Господин маркиз де Буафран, капитан драгун в армии принца Конде, торговал теперь в книжной лавке в Лейпциге; г-н граф де Комон-Лафорс стал переплетчиком в Лондоне; г-н маркиз де ла Мезонфор занялся книгопечатанием в Брауншвейге; г-н барон Мунье основал воспитательный дом в Веймаре; г-н граф де ла Фрейле жил уроками рисования; г-н шевалье де Пейен давал уроки чистописания; г-н шевалье де Ботереф стал учителем фехтования; г-н граф де Понтюаль — учителем танцев; г-н герцог Орлеанский — учителем математики; г-н граф де Лас-Каз, г-н шевалье д'Эрве, г-н аббат де Левизак, г-н граф де Понблан преподавали французский язык; г-н маркиз де Шаванн занялся торговлей каменным углем; г-н граф де Корнюлье-Люсиньер нашел место садовника. Наконец, семействоПолиньяк отправилось на Украину и в Литву обрабатывать землю, чем Дюпон де Немур занимался под Нью-Йорком, граф де ла Тур дю Пен — на берегах Делавэра, а маркиз де Лезэ-Марнезиа — на берегах Сайото.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38