Буря эмоций охватила Бича, вызвав спазмы в горле, породив в нем глухой гнев. Холод и мучения, которые он недавно пережил, не шли ни в какое сравнение с леденящей пустотой, овладевшей им, когда он подумал о возможной гибели здесь Шеннон, могила которой будет никем не отмечена, как и могила Молчаливого Джона.– Черта с два не нуждаешься! – прохрипел, сдерживая гнев, Бич. –Ты и сегодня едва не погибла.Несколько секунд Шеннон смотрела на человека, который находился так близко от нее и в то же время был так бесконечно далек. Отсветы лампы золотили его волосы и придавали некую таинственность его холодным серым глазам. Она готова была многое отдать, чтобы увидеть свое отражение в его глазах, в его сердце и душе.Она готова была продать душу, чтобы стать тем солнечным восходом, который позовет его… и услышит отклик.– Да, – согласилась Шеннон. – Ну и что из этого? Звезды снова появятся вечером на небе, солнце, как всегда, завтра утром взойдет… Только и того, что я этого не увижу. – На лице ее появилась странная, чуть печальная улыбка. – Мало что изменится. Так же, как сейчас. Смотри.Шеннон подняла над водой руку. Вода булькнула и сомкнулась, словно и не было руки в том месте, словно руку никогда не омывала теплая влага источника.Глядя на темную воду, Бич испытал боль, словно в его сердце вонзили нож и разрезали надвое.– Видишь? – вполголоса спросила Шеннон. – Ничего не изменилось… а теперь, Бич, сделай то, что сделала вода, – отпусти меня.– Ты все еще дрожишь.– Я перестану дрожать как только оденусь.– Вода греет получше, чем твои тряпки.То, что руки Бича старались как бы защитить Шеннон, было гораздо красноречивее слов. Он не любил ее, но он заботился о ее безопасности.Какое пьянящее чувство – сознавать, что о тебе заботятся, что тебя жалеют, что ты не одинока – даже если это не навсегда, если это всего лишь на время!Искушение положить голову на грудь Бичу уравновесило стремление вырваться из его объятий. Как хорошо было бы прижаться к могучему, горячему телу, накрыться им, словно живым одеялом, почувствовать его жар и трепет.Но внезапно ей вспомнились слова, брошенные Бичом, когда она потянулась к нему.«Не трогай меня!»И в Шеннон снова поднялось чувство стыда и унижения. Она резко оттолкнула руки Бича, пытаясь освободиться от объятий.– Какого дьявола! – удивился Бич. – Почему ты меня отталкиваешь? Ты ведешь себя так, словно я собираюсь насиловать тебя!Из груди Шеннон вырвался звук, похожий одновременно и на смех, и на рыдание.– Ты ни за что не стал бы меня насиловать, и ты знаешь это сам. – В голосе Шеннон звучала горечь.– Опасные слова, сладкая девочка, – хрипло сказал Бич.– Почему же? Ты даже не хочешь, чтобы я касалась тебя… Мои прикосновения тебе неприятны…Боль и горечь в голосе Шеннон пробили броню сдержанности Бича. Внезапно он дернулся и, разбрызгиваяВоду, поймал руку Шеннон. Он потянул ее под воду и прижал к возбужденному доказательству своего неукротимого желания. При этом он со свистом выдохнул воздух и тихонько застонал.– Вот, – процедил он сквозь зубы, – теперь попробуй мне сказать, что я не хочу, чтобы ты касалась меня… Да я до смерти хочу тебя, и ты это отлично знаешь!В сапфировых глазах, которые смотрели на Бича, читалось смятение.– В таком случае зачем ты меня отталкиваешь? – задыхаясь, проговорила Шеннон. – Ведь я не призываю тебя любить меня… Я не прошу тебя оставаться со мной… Я лишь хочу почувствовать себя живой, прежде чем умру. Я вдова, которая никогда не была невестой, и если ты не возьмешь меня, я уйду в могилу и никогда не узнаю, что значит отдаться мужчине, которого ты любишь…Неожиданно Бич взял девичью руку и оторвал от ноющей возбужденной плоти.– Я не могу, – резко сказал он.Шеннон нервно засмеялась и снова сжала его плоть.– Чепуха, я-то вижу, что ты можешь…Бич прерывисто, возбужденно задышал, когда Шеннон затеяла игру с тем, что служило доказательством его мощи.– Ты девственница, – произнес Бич сквозь зубы.– Я вдова.– Но ты можешь забеременеть!– Я хотела бы иметь от тебя ребенка.– Я не могу тебя оставить, если ты забеременеешь… Ты этого добиваешься? Хочешь вынудить меня остаться?– Ни в коем случае. Ты бы тогда меня возненавидел.– Я бы возненавидел себя… О Господи, прекрати!..Мягко, но решительно Бич остановил нескромную девичью руку, которая все более дерзко ласкала его, поднес к губам и поцеловал в ладонь. Поцеловал просто, слегка куснув зубами, подняв в Шеннон волну желания.– А что ты делал с другими вдовушками? – хрипло спросила Шеннон.На скулах Бича выступил легкий румянец.– Сладкая девочка, ты задаешь… чересчур каверзные вопросы.– Или они были настолько старые, что не могли забеременеть? – не унималась Шеннон.Лишь задним числом Бич сообразил, что Шеннон не спрашивает о подробностях его любовных утех с женщинами. Он облегченно вздохнул, слегка развеселившись и в то же время несколько досадуя по поводу удивительной наивности Шеннон и одновременно ее обезоруживающей откровенности.– Нет, они не были настолько старые, – сказал Бич. – Но они были достаточно взрослые, чтобы знать, как избежать беременности.– Давали обет безбрачия…В голосе Шеннон прозвучало откровенное разочарование. Бич от души рассмеялся и почувствовал к ней еще большую симпатию.– Существуют и другие способы, – проговорил он наконец.– Правда? И какие же?– Не заниматься любовью.– Для меня это не отличается от обета безбрачия.– Бич улыбнулся медленной, по-настоящему мужской улыбкой.– Это не совсем одно и то же, сладкая девочка. Это уже по крайней мере полхлеба… Помнишь, как было там, под брезентом, когда по нему молотил град?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98