Теперь же все изменилось, под прошлым была подведена жирная черта, а будущее стало таким, каким он никогда его не представлял. Он навсегда связал себя с женщиной, которую сейчас держит в своих объятиях. Его прежней жизни с се безграничной свободой и постоянными скитаниями пришел конец. Теперь он станет жить как все, у него будет дом и семья, и, с упоением целуя Клер в губы, он нисколько не жалел о такой перспективе.
Они лежали, обнявшись, чувствуя пряный запах, который оставила на их телах страсть. Когда дыхание Клер наконец выровнялось, она прошептала:
— Кажется, мне теперь понятно, почему церковь не очень-то одобряет половые сношения между мужчиной и женщиной. Некоторых это, пожалуй, может заставить забыть о Боге, ведь трудно себе представить, что в раю можно ощутить большее блаженство.
Никлас издал короткий смешок.
— По-моему, это явное богохульство.
— Наверное, так оно и есть. — Ее пальцы ласково обхватили его затылок. — Я начинаю понимать, почему тебе так хотелось соблазнить меня. Страсть в самом деле прекрасна, ты согласен?
— Да, хотя она не всегда так прекрасна, как была сейчас. — Он положил руку ей на живот, думая и том, не расцветает ли там в эту минуту новая жизнь. — Еще когда ты в первый раз появилась в Эбердэре, я сразу понял, что из тебя выйдет необыкновенно страстная возлюбленная.
Теперь настала ее очередь смеяться.
— А я-то думала, что тебе не терпелось избавиться от моего присутствия.
— Не без того, — согласился он. Она подняла его руку и поцеловала крошечный надрез от перочинного ножа.
— Знаешь, хотя в церкви мы еще не обвенчаны, я уже чувствую себя искушенной замужней женщиной.
— Вот и отлично, потому что отныне я твердо намерен спать с тобой каждую ночь. — Вспомнив о несовершенстве мира, он со вздохом сел и добавил: — Однако ради сохранения остатков твоей репутации я буду приходить и уходить так, чтобы меня никто не видел. Сейчас еще достаточно рано, так что мы скорее всего привлекли внимание только моего камердинера и твоей горничной, а им за то и платят, чтобы они не распускали языки.
Клер невесело улыбнулась.
— Спасибо. Конечно, и с моей стороны малодушно придавать значение пересудам, но — увы — я ничего не могу с собой поделать.
— Поскольку мы будем жить в долине до конца наших дней, осторожность не помешает. — Он наклонился и поцеловал се. — Я нынче же утром пошлю письмо Люсьену в Лондон и попрошу его съездить в коллегию по гражданским делам за специальным разрешением на брак. Он умеет быстро проворачивать такие дела, так что мы сможем обвенчаться в церкви уже примерно через неделю.
Клер кивнула, наблюдая, как Никлас натягивает на себя одежду и тихонько выскальзывает из комнаты. Все случилось так неожиданно, что она до сих нор не вполне верила в реальность происходящего. Никлас предложил ей стать его женой без особой охоты, однако при этом он вовсе не выглядел несчастным. И она поклялась себе, что он не пожалеет о своем решении.
Поскольку в том, что касалось земных благ, все у нее теперь было в порядке. Клер решила, что пора заняться делами духовными. Она встала с кровати, надела халат, потом опустилась на колени в широкой полосе солнечного света, который лился из окна, и, сложив руки, очистила сознание от всех посторонних мыслей.
И тотчас, словно струя ослепительного огня, сердце ее наполнила вера. Это были те самые ощущения божественной радости и покоя, дарованные ее отцу, которые он испытывал ежедневно и стремился разделить с другими. Сосредоточившись в себе еще глубже, Клер вдруг смутно почувствовала, что душа отца где-то рядом. И с изумлением поняла, что он знал о ее слабости и молился о ее спасении. А теперь явился, чтобы разделить с ней духовное пробуждение…
Клер чуть заметно улыбнулась. Даже покинув этот свет, ее отец не перестал усердно помогать тем, кому повезло меньше его, но теперь она больше не обижалась на него за это.
Глаза ее защипало от слез благоговения и смирения. Теперь, когда в ней наконец зажегся огонь, он уже никогда не погаснет — она была в этом уверена. И именно любовь указала ей путь.
Глава 27
Клер так глубоко погрузилась в свои мысли, что для нее стало полной неожиданностью, когда она вдруг заметила принесенный Полли чайник и дымящийся кувшин с горячей водой. Вспомнив, сколько всего ей необходимо сделать, она быстро вымылась и оделась, затем спустилась к завтраку. Перед этим Клер все же зашла в библиотеку.
Устояв перед искушением посмотреть на ковер, на котором они занимались любовью. Клер опустилась на колени перед обломками арфы Никласа. Когда он вошел в библиотеку, девушка подняла взгляд и нерешительно сказала:
— Многие колки сломаны, и рама разошлась, но, похоже, вес можно восстановить.
Никлас поднял с пола обломки.
— Ты права, — согласился он, оглядев их. — Нет ничего такого, чего нельзя было бы починить. — Он погладил гладкое, как атлас, дерево. — Я рад. Тэм был великий мастер — пытаться уничтожить его произведение было кощунством.
— К счастью, арфа была сработана очень прочно. Она даже сделала порядочную вмятину в стене. — Клер опустилась на пятки. — Прошлой ночью, когда ты отшвырнул ее, мне показалось, что ты пытаешься уничтожить не только арфу, но и музыку в твоей душе. Надеюсь, что это тебе не удалось. — Последняя фраза прозвучала скорее как вопрос, чем как утверждение.
— Полагаю, именно таково и было мое намерение, хотя тогда я так не думал. — Он щипнул единственную уцелевшую струну, и раздался меланхоличный звук. — Наверное, мне следует написать песню о взрыве на шахте. Ведь это древняя кельтская традиция — увековечивать в балладах наших благородных мертвых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149