Он потрясенно прикоснулся к голому матрасу, словно надеясь почувствовать тепло, оставшееся от прошлой ночи, но не ощутил и следа от разделенной ими радости. По крайней мере он так считал, что радость была разделенной.
Он обвел комнату взглядом и заметил смятый листок бумаги в холодном камине. Он поднял его, надеясь, что это окажется черновиком прощального письма, где хоть что-то прояснится.
Письмо было написано незнакомым почерком, и Дэвид хотел уже выбросить бумажку, но, увидев подпись леди Кромарти, решил прочесть письмо. Проклятие! Что значат эти угрозы в адрес Джослин?
У него похолодело сердце, а в голову лезли самые невероятные предположения. Может быть.
Джослин все-таки решила, что не хочет ликвидировать их брак, поскольку это делало ее уязвимой для шантажа тетки? В этом случае то, что она избавилась от девственности, сильно ослабило позиции леди Кромарти.
Или, не приведи Господь, решила, что готова к встрече со своим герцогом — теперь, когда она уже не невинная девушка. А кому же избавить ее от девственности, как не временному мужу, пылающему к ней страстью? Он помог ей не колеблясь. Она оказалась способной ученицей и теперь сможет предложить себя герцогу как женщина опытная.
Однако ему трудно было поверить в то, что Джослин способна на такую расчетливость и коварство: он всегда считал ее человеком добрым и правдивым. Может быть, она решила, что он с готовностью переспал с ней ради минутного удовольствия, а его признание в любви заставило ее ужаснуться?
Или он вообще ошибся, считая, что под маской светской женщины у нее прячутся доброта и ранимость? Ведь она росла в мире, совершенно непохожем на тот, который окружал его, где лорды и леди вели себя необъяснимым для простых людей образом.
Он снова смял письмо леди Кромарти. Обычно мужчин обвиняют в том, что они бросают женщин, — а у них, похоже, все получилось наоборот! Ирония этой ситуации ошеломляла.
Дэвид оставил попытки что-то понять, чувствуя, что совершенно запутался. Фактом оставалась лишь ее записка со словами, что она больше не хочет с ним встречаться, и письмо ее тетки, которое превратило акт любви в горстку пепла.
Он стоял у окна, устремив невидящий взгляд вдаль, когда в комнату вошел Морган и в смущении проговорил:
— Милорд, я хотел бы поговорить с вами о леди Джослин.
— Говорить, в сущности, не о чем. — Дэвид с трудом проглотил вставший в горле ком и постарался найти для происшедшего приемлемое для посторонних объяснение:
— Она была очень любезна, когда согласилась… приехать и помочь мне привести в порядок дом и хозяйство.
Отказываясь принять намек, Морган упрямо сказал:
— Мари сказала мне, что этим утром ее милость плакала так, словно у нее разбито сердце. А когда я спросил миледи, не обидели ли вы ее, она ответила, что, наоборот, это она поступила нехорошо по отношению к вам.
Заметив выражение лица своего хозяина, Морган густо покраснел.
— Я не думал предавать вас, милорд, но на первом месте у меня всегда будет стоять она — я не забуду никогда, как она помогла моему брату.
Вспомнив о Рисе, Дэвид подумал, что женщина, которая поддержала впавшего в уныние инвалида-солдата исключительно по доброте душевной, не могла быть бессердечной обольстительницей. Он попытался увязать этот факт с остальными деталями отъезда Джослин. Накануне он не заметил, чтобы ее одолевали какие-то мрачные мысли. Если только она не научилась лгать не только словами, но и телом, то она пришла к нему по зову страсти и испытала глубочайшее блаженство.
Может быть, она рассердилась на него за то, что он сделал их брак настоящим? Возможно, шампанское затуманило ей голову, и теперь она винит в случившемся его. Но это чертовски несправедливо, если учесть, как часто он спрашивал, уверена ли она в том, что хочет близости. А он по опыту знал, что его жена во всем была права.
Дэвид понял, что гадать бесполезно: маловероятно, чтобы поступок Джослин объяснялся чем-то очевидным, лежащим на поверхности. Несмотря на внешнее самообладание Джослин, ее уверенность, он заметил, как ее пугает сама мысль о любви. В глубине ее души живут раны, которые открылись из-за того, что она поддалась страсти, а он признался ей в своих чувствах.
Сумятицу его мыслей прервал решительный голос Моргана:
— Мари говорит, что леди Джослин вас любит. Все домашние это заметили.
Любит его? Смятение Дэвида мгновенно улеглось. Он едва не поддался безумию, послушавшись приказа, содержавшегося в лаконичной и по сути бессмысленной записке Джослин. Он отпустит ее только при одном условии: если, глядя ему в глаза, она клятвенно заверит его, что он ей не нужен.
Подойдя к дверям, он приказал:
— Бросьте мне в саквояж кое-что из одежды. Я немедленно отправляюсь в Лондон.
— Я тоже поеду, милорд, — решительно объявил камердинер. — Я обещал Мари, что приеду к ней, как только смогу.
Завидуя отношениям, которые были гораздо проще его собственного незадачливого брака, Дэвид сказал:
— А потом мы вернем их обеих домой.
Глава 32
Джослин возвращалась в Лондон со скоростью, на которую были способны хороший экипаж и резвые почтовые лошади. Всю дорогу она смотрела на золотое обручальное кольцо, которое Дэвид надел на ее палец, предаваясь мрачным размышлениям о своем прошлом. Многие мужчины клялись ей в любви, а она небрежно отмахивалась от их признаний, читая за ними то ли юношеские увлечения, то ли погоню за приданым.
Дэвиду же удалось за короткий срок обезоружить ее и сжечь дотла. Он незаметно проник в ее жизнь, подкупив своим мужеством, добротой и оптимизмом. Считая, что его сердце принадлежит другой женщине, она подпустила его слишком близко и теперь расплачивается за неосмотрительность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95