А еще хуже, если она не выдержит и сама предложит ему провести вместе вечер.
Что касается секса – черт бы его побрал! Бесс казалось, что с учетом надвигающегося перехода в состояние бабушки, она будет свободна от мыслей о нем. Не тут-то было. Она думала о теле Майкла так же часто, как и о нем самом. Бесс полностью отдавала себе отчет в том, что она отказалась возобновить отношения с Кейтом лишь потому, что просто не могла сравнить его с Майклом. Но если уж сравнивать, то Кейт был пустырем, а Майкл – цветущим садом. Хотя вряд ли стоило сорокалетней женщине делать из себя дуру, прельстившуюся спелыми, фруктами. Как она сказала ему в ту ночь, они уже были не подростки. И тем не менее, вопреки всем разумным рассуждениям, она очень по нему тосковала.
Девятого августа Бесс исполнился сорок один год. Рэнди об этом даже не вспомнил и карточки поздравительной ей не оставил, уехав на три дня со своим оркестром в Южную Дакоту. Лиза позвонила, пожелала ей счастливого дня рождения и сообщила, что кое-что для нее заказала, но подарок прибудет только в конце недели, тогда они и увидятся. Стелла уехала с тремя своими подругами на две недели в Сан-Хуан и прислала ей поздравительную карточку: «Я бы хотела, чтобы ты была здесь».
День рождения пришелся на четверг. Вся вторая половина дня у нее была занята визитами к заказчикам, но она примчалась в магазин, перед тем как Хидер его закрыла, чтобы спросить, не звонил ли кто.
– Было четыре звонка, – ответила Хидер.
И ни одного от Майкла. Бесс забралась на свой чердачок, убеждая себя, что у нее нет никакого права быть разочарованной. Она сама отвечает за свое счастье, делать ее счастливой не входит в обязанности других. И тем не менее… эти дни рождения…
Она вспомнила некоторые из них, когда еще была замужем за Майклом. Как-то в день ее рождения они отправились в путешествие по порогам по Эппл-Ривер, и он вытащил торт, который был привязан между ними, в то время как они крутились в потоке воды, обдирая задницы и колени о скалы и наслаждаясь каждой минутой.
В год, когда ей исполнилось тридцать, он устроил вечер-сюрприз в доме Барб и Дона. Она дулась всю дорогу туда, считая, что они едут на день рождения Рэйми, дочери друзей, которой исполнялось четыре года.
Еще один день рождения – она уже не помнила который. Тридцать два года? Тридцать три? Тогда Майкл подарил ей очень красивый браслет. Он вытащил его из кармана жилета по дороге на обед, так, как это делают в кино богатые люди: черная бархатная коробочка, простая золотая цепочка. Она хранит его до сих пор.
Сегодня браслетов не будет. Как и черных бархатных коробочек, поздравительных карточек в почтовом ящике. Не с кем плыть по реке или пойти обедать в ресторан, некому удивить ее шарами и сюрпризами.
По дороге домой Бесс купила цыплят, от которых прибавляют в весе, картофель, соус, пакет кукурузы – словом, все, от чего толстеют, и еще лимонные пирожные, дающие тот же эффект. Она съела их на веранде, наблюдая за речными пароходиками, ей хотелось бы плыть на каком-то из них.
Дни рождения… о, эти дни рождения.
«Если есть день, когда одинокий человек чувствует себя еще более одиноким, когда забытый и заброшенный чувствует себя еще более забытым, то это именно день рождения», – думала Бесс. Надвигались сумерки, она вышла во двор и на какое-то время отвлеклась, выдергивая сорняки на огороженных камнями клумбах. Когда-то она ими занималась, но, поступив в колледж, забросила. Скоро это занятие ей осточертело, она сломала ноготь и ушла в дом. Долго лежала в ванне, наложив на лицо маску. Смыв ее, она внимательно рассмотрела свою кожу.
– Сорок один. Господи. Кожа уже становится как у тетушки – старой девы.
Сорок один – ни подарков, ни звонков.
В уголках глаз появляются все новые морщинки. Обозначился намек на второй подбородок, он возникает, если она забывает высоко держать голову.
В одиннадцать вечера она выключила телевизор и лампу в спальне и лежала с открытыми окнами, слушая стрекот цикад, шелест ночных бабочек, ударяющихся о подоконник, вдыхая аромат влажного ночного воздуха, доносящийся со двора, вспоминая, как ей было шестнадцать лет и она вместе с другими ребятами отправлялась в кинотеатр на открытом воздухе, где можно было даже не вылезать из машины. Тогда в компании недостатка не было.
В дом напротив приехали соседи, Элейн и Крейг Мейсон, которые были женаты, наверное, лет сорок. Послышался звук захлопывающейся машинной дверцы, тихий разговор. Закрылась их тяжелая металлическая дверь, и снова все стихло. Бесс взбила подушки, понимая, что не заснет долго, откинулась на них с открытыми глазами, сосредоточив внимание на игре теней на стене, отбрасываемых фонарем во дворе через листву клена.
Когда зазвонил телефон, она вскочила так, как будто через нее пропустили электрический ток. Красные цифры на электронных часах показывали 11.07. Она схватила в темноте трубку, молясь: «Пусть это будет Майкл».
– Привет, Бесс, – сказал он.
От звука его голоса глазам стало больно.
– Привет.
Она вновь легла, касаясь трубки второй рукой, как будто это был его подбородок.
Цикады на улице продолжали трещать, в телефонной же трубке воцарилась тишина. Она понимала: это означает, что он недоволен собой за то, что не выдержал и позвонил после того, как клялся не делать этого.
– Сегодня день твоего рождения?
– Да.
Она прикрыла глаза, чтобы им было не так больно.
– Тогда поздравляю.
– Спасибо.
Они так долго молчали, что у нее начало болеть горло. Цикады продолжали свой стрекот.
Наконец Майкл спросил:
– Как-то его отмечала?
– Нет.
– С ребятами?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103