Джоан, растерянно улыбнувшись, прикусила острым зубками миндальное печенье и едва слышно спросила.
— Как, по-твоему, правильно ли поступила Элизабет Грей?
— Но ведь положение бедняжки было ужасным! Она знала, что принц Лайонел ни за что не женится, а если родится ребенок, ни о каком другом муже нельзя будет и мечтать, потому, думаю, она сделала именно то, что следовало.
В комнате наступила тишина. Потом Брайенна тихо добавила:
— Но сама я ни за что не пошла бы на это.
Джоан начала плакать.
— О, дорогая, что случилось?
Даже не успев договорить, Брайенна поняла, что Джоан беременна, и, опустившись на ковер, сжала руки подруги.
— О, Боже, ты попалась! Обещай, что не натворишь глупостей!
— Каких именно? — спросила Джоан, глядя на подругу жалкими, полными слез глазами.
«Не убьешь себя!» — подумала та, но вслух объяснила:
— Нельзя изгонять ребенка, это очень опасно, и ты можешь умереть.
— Знаю, — шепнула Джоан.
— Говоря об Элизабет, я имела в виду, что ее поступок правилен для нее, но только не для тебя. Ты и принц любите друг друга. Он никогда не простит, если ты убьешь его дитя.
Теперь Джоан жадно слушала Брайенну.
— Скоро он вернется из Франции и, узнав о ребенке, наверняка найдет способ жениться на тебе.
Джоан вытерла слезы.
— Ради Бога, только никому не говори, кроме меня. Все уладится, вот увидишь. Помни, если сомневаешься, ничего не предпринимай!
Джоан кивнула, серьезно, доверчиво.
Брайенна тут же выругала себя за нравоучения, обращенные к подруге, но, в конце концов, сейчас важнее успокоить Джоан. По крайней мере, та уже не плачет и внимательно слушает.
— Тебе нужно хорошенько выспаться. Утром все покажется совсем иным.
Брайенна начала хлопотливо стелить постель, надеясь, что ее язык не отсохнет от столь беззастенчивой лжи.
Еще до того, как потухла свеча, она заметила, что Джоан, облегчив душу, мирно спит. Однако сама Брайенна еще долго лежала без сна, терзаемая мучительными мыслями не только о собственной судьбе, но и о несчастье Джоан.
Положение французов в Креси становилось с каждым часом все отчаяннее. Они были побеждены, но король отказывался признавать это. Целый день на гребень, где расположились англичане, накатывали волна за волной все новые подкрепления и ложились, как и предыдущие, пронзенные стрелами и сраженные мечами. Когда спустилась тьма, Филипп по-прежнему продолжал выкрикивать приказы, хотя его маршалов уже давно не было в живых.
Дождавшись, пока окончательно стемнеет, Кристиан Хоксблад созвал всех корнуольцев, умеющих пользоваться длинными кинжалами, и повел их прямо во французский лагерь. Люди скользили бесшумно, как тени, и были одеты в темное, так что никто из врагов не смог их разглядеть.
Первой жертвой пал французский знаменосец. Хоксблад быстро разделался с ним и сорвал с древка алую орифламму, а потом корнуольцы начали расправляться с тем, что осталось от французской армии, убивая всякого, кто встречался на пути. Не один рыцарь сложил голову на роковой Абвильской дороге.
Вернувшись в лагерь Эдуарда, Хоксблад был тронут увидев, как англичане, стоя на коленях, благодарят Бога за ниспослание чудесной победы. Накидка принца больше не была алой — она почернела от грязи. Король радостно обнял сына.
— Ты доказал свое мужество сегодня.
И, повысив голос, чтобы было слышно всем, добавил.
— Ты достоин в будущем стать королем Англии!
Раздались приветственные крики.
— Я обязан жизнью многим, — ответил Черный Принц. — Особенно этому человеку.
Он показал на Кристиана Хоксблада.
Снова послышались одобрительные восклицания.
— Все солдаты помогли завоевать победу при Креси! Англичане были вне себя от счастья, потому что вырвали победу у врага, вчетверо превосходящего их силами.
— Пока будут жить люди, они не забудут о Креси! — воскликнул король.
И после этих слов уже ничего нельзя было расслышать из-за поднявшегося оглушительного шума… Принц и Хоксблад немедленно начали подсчитывать потери и лечить раненых. Нужно было остановить кровь, вправить вывихнутые конечности, соединить сломанные кости и зашить разорванные ткани, но, к счастью, большинство ран оказались неопасными.
Хоксблад, еще не остыв от битвы, отправился на поиски сводного брата.
— Подозреваю, именно твой меч пронзил коня Эдуарда!
Роберт открыл рот, чтобы запротестовать.
— Не трудись отрицать! Пока будем считать это несчастным случаем, но предупреждаю, Роберт, если впредь что-то случится с Эдуардом, я найду тебя и уничтожу!
Бешенство и злоба раздирали душу Роберта, ненависть к брату не давала покоя. При первой же возможности он отыщет способ избавиться от назойливого чужака!
Христиан Хоксблад и Эдуард Плантагенет жили в одном шатре. Они смыли в реке грязь и кровь, а потом Али растер каждого миндальным маслом и ладаном. Оруженосец был поражен мужеством принца, особенно когда узнал что тот сражался с вывихнутым плечом. Боль была невыносимой, но, помня, чему учил друг, Эдуард сумел мысленно отстраниться от мук и терзаний и забыть обо всем, кроме битвы.
У обоих были ссадины и порезы на лице и теле, и Эдуард с любопытством наблюдал, как Али накладывает сахар на неглубокие раны Хоксблада.
— Это для того, чтобы не осталось следов, но, может, вам нравится гордиться шрамами, ваше высочество?
— Черт возьми, Али, конечно, нет! Моя дама — создание нежное и хрупкое. Не хочу пугать ее! Наложи и мне сахар.
Завернувшись в плащи, они легли на голую землю. Какой невероятный день! Самый значительный в жизни юного принца! Перед битвой тревожное ожидание смешалось со страхом, кровь быстрее струилась в жилах, бешеная энергия требовала выхода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165