При каждом движении кровь гулко стучала в висках. – Я должна вернуться в Лондон!
Тут ее ноги подкосились, и девушка рухнула прямо в объятия врача. Мэннинг с суровым видом заставил ее лечь на прежнее место. Его глаза были холодны, как хмурое зимнее небо.
– Самых трудных пациентов мне приходится привязывать к столу. Неужели и с вами надо поступать так же?
Пруденс окончательно перепугалась. Оказаться связанной и беспомощной наедине с незнакомым мужчиной?!
– Нет. Пожалуйста, не надо, – прошептала она.
– Тогда делайте то, что я говорю. Лежите спокойно. О вашем возвращении в Лондон потолкуем позже.
Росс откинул волосы со лба Пруденс и стал промывать ранку влажной губкой. Его движения были очень осторожными и мягкими. Это немало удивило Пруденс.
Ведь незнакомец говорил с ней таким неприязненным тоном.
Она принялась с любопытством разглядывать врача. Если б не колючий, суровый взгляд, его вполне можно было бы назвать привлекательным. Даже красивым, призналась себе Пруденс. Широкий лоб свидетельствовал о недюжинном уме. Квадратная челюсть придавала его облику мужественность, но без всякого намека на жестокость. Длинный, благородной формы нос с небольшой горбинкой на переносице был слегка асимметричен. Выражение лица носило отпечаток даже некоторой беззащитности. Общее впечатление портил только вот этот холодный взгляд. Целиком погрузившись в работу, врач плотно сжал свои четко очерченные губы.
«Интересно, – подумала Пруденс, – как он выглядит, когда улыбается? Если, конечно, он способен улыбаться. Ах, эти ужасные глаза…»
Пруденс продолжала стыдливо прикрывать грудь руками. Но так ли уж это необходимо? Врач ни разу не посмотрел на нее как на женщину. Его равнодушие, конечно, успокаивало, и все же Пруденс почувствовала, что ее гордость несколько уязвлена. Ведь даже неотесанные мужланы в Винсли оборачивались, когда она проходила мимо них по Хай-стрит. И тут в ее ушах раздался голос покойного отца.
«О, Пруденс, – сказал бы он с нежной укоризной. – Все это суета сует, котеночек. Пустое тщеславие».
Конечно, тщеславие. Но этот доктор… он такой странный, какой-то отчужденный. Пруденс не оставляло ощущение, что он хоть и смотрит на нее, но толком не видит.
– Рана не очень тяжелая, – сказал между тем Росс, откладывая в сторону губку. – Но придется наложить несколько швов, иначе она долго не затянется. – Он подошел к шкафчику, достал оттуда маленькую кривую иглу, продел в нее нитку, сделанную из кишок, и снова склонился над Пруденс. – Лежите смирно. Не шевелитесь.
Пруденс, почувствовав, как игла вонзилась ей в кожу, сморщилась от боли, а потом закрыла глаза и стиснула зубы. Наконец Росс закончил мучительную операцию и отрезал концы ниток.
– Молодец, девочка! Вы держались очень мужественно.
Пруденс покоробило от его снисходительного тона.
– А вы думали, что я буду кричать? – резко сказала она.
Росс окинул ее холодным, неодобрительным взглядом, и воцарилось долгое молчание.
– У вас есть имя? – спросил он через некоторое время.
– Почему же нет? – огрызнулась Пруденс. В присутствии этого человека она постоянно испытывала неловкость, а потому ужасно злилась на него. – Или вы принимаете меня за труп, с которым можно делать все что угодно: ощупывать, тыкать иголкой, зашивать?
Росс скептически фыркнул:
– Конечно, нет. Трупы не разговаривают. «Будь он проклят, грубиян!»
– Пруденс, – пробормотала она.
– Что? – изумился Росс.
– Да, так меня зовут. Пруденс Оллбрайт.
Он ухмыльнулся в ответ, доказав тем самым, что вполне способен и улыбаться.
– Доктор Росс Мэннинг. Это мое имя. Ну а теперь, – он обмакнул губку в тазу и поднес ее к лицу Пруденс, – надеюсь, вы сможете еще немного посидеть не дергаясь? Я хочу посмотреть, нет ли у вас других ран.
Пруденс угрюмо кивнула. Росс смыл с ее лица кровь и копоть и сообщил, что на подбородке у нее только маленькая царапина, а на щеке – синяк.
– Тут не о чем беспокоиться.
Потом он протер губкой ее руки и мрачно спросил:
– Обо что, собственно, вы ударились? О пушку, о клеть или об лестницу?
– Наверное, обо все сразу. – Пруденс чувствовала себя ужасно глупо: ведь она оказалась такой неуклюжей.
– На палубе я стукнулась головой о клеть. Из раны пошла кровь, я решила спуститься вниз и упала с лестницы. Потом я, кажется, встала, но ударилась о пушку и потеряла сознание.
Росс с трудом сдержал улыбку:
– Отличная работа! На вас просто живого места нет. Чем же вы приложились к пушке?
– Не знаю. Вроде бы головой.
Росс запустил пальцы в ее волосы, ощупывая череп. Вдруг Пруденс взвизгнула от боли. Врач раздвинул рыжие пряди и стал внимательно рассматривать синяк над ухом.
– Огромный кровоподтек, но кожа не повреждена. Очевидно, легкое сотрясение мозга. Вот почему вы были без сознания столько времени. Да еще эта дурацкая повязка, она выдавила почти весь воздух из ваших легких! – В голосе Росса явственно звучали нотки насмешки и презрения. – На полоумную вы вроде не похожи. Так что же на вас такое нашло? Объясните мне, во имя самого сатаны!
Как ни противно, а придется защищаться от всех этих издевательств.
– Мне очень нужны деньги, – с жаром начала Пруденс. – А выбор невелик: или нарядиться старухой и продавать всякую мелочь, или выйти на улицу такой, какая я есть… Только в этом случае люди, конечно же, решили бы, что я продаю… кое-что другое.
Пруденс осеклась, чувствуя, как кровь прихлынула к ее щекам. Как она могла сказать такую непристойность? Так развязно вести себя с незнакомым человеком?!
– Продавать «кое-что другое»? – сухо повторил Росс. – Полноте, к чему это жеманство?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124