В долине Илисса легла глубокая тьма, луна скрылась за гребнем горы,
звезды блестели все ярче.
- Как ты видишь дорогу? - спросил Птолемей. - Она знакома тебе?
- Знакома. Мы идем на поле Скирона. Там в ночь полнолуния справляется
женщинами праздник Деметры Закононосительницы.
- Разве гетерам позволено участвовать в Тесмофориях? И что же
делается на поле Скирона? Я постараюсь попасть туда, если пробуду в Афинах
до полнолуния.
- Не попадешь! Только женщинам, только молодым разрешен доступ туда в
ночь Тесмофорий после бега с факелами. Но не гетерам!
- Как же ты узнала дорогу?
- Еще не став гетерой. После бега с факелами жрицы Деметры выбрали
меня в числе двенадцати. И когда празднество закончилось для
непосвященных, мы, нагие, бежали глубокой ночью те тридцать стадий, что
отделяют поле от храма.
- И дальше?
- Это нельзя рассказывать. Женская тайна, и все мы связаны ужасной
клятвой. Но запоминается на всю жизнь. И бег на поле тоже нельзя забыть.
Бежишь под яркой высокой луной, в молчании ночи, рядом с быстрыми и
красивыми подругами. Мы мчимся, едва касаясь земли, все тело - как струна,
ждущая прикосновения богини. Ветки мимолетно касаются тебя, легкий ветер
обвевает разгоряченное тело. И когда минуешь грозные перепутья со стражами
Гекаты... - Таис умолкла.
- Говори дальше, ты так хорошо рассказываешь, - нетерпеливо сказал
Птолемей.
- Приходит чувство освобождения от всего. Остановишься, а сердце так
бьется... раскинешь руки и вздохнешь глубоко, и кажется: еще миг - и
унесешься вдаль, в запах травы, леса, моря. Исчезнешь в лунном свете, как
соль, брошенная в воду, как дымок очага в небе. Нет ничего между тобой и
матерью-Землей. Ты - Она, и Она - ты!
Таис ускорила замедленный было шаг и повернула налево. Зачернела
впереди полоса деревьев, ограничивавших поле с севера.
Все молчало кругом, только чуть шелестел ветер, разносивший запах
тимьяна. Птолемей ясно различал Таис, но ничего не видел в отдалении. Они
постояли, прислушиваясь к ночи, обнявшей их черным покрывалом, потом сошли
с тропинки в поле. Много раз паханная земля была пушистой, сандалии
глубоко погружались в нее. Наконец Таис остановилась, вздохнула и бросила
химатион, знаком дав понять Птолемею, чтобы он сделал то же. Таис
выпрямилась и, подняв руки к голове, сняла ленту и распустила волосы. Она
молчала. Пальцы ее рук сжимались и разжимались, лаская волосы Птолемея,
скользя по его затылку и шее.
От влажной, теплой, недавно перепаханной земли шел сильный свежий
запах. Казалось, сама Гея, вечно юная, полная плодоносных соков жизни,
раскинулась в могучей истоме.
Птолемей ощутил в себе силу титана. Каждый мускул его мощного тела
приобрел твердость бронзы. Схватив Таис на руки, он поднял ее к сверкающим
звездам, бросая ее красотой вызов равнодушной вечности.

Прошло немало времени, когда они снова вернулись в окружающий мир, на
поле Скирона. Склоняясь над лицом возлюбленной, Птолемей зашептал строчку
из любимого стихотворения. Он сожалел сейчас, что знал их мало в сравнении
с Александром.
- "Асперос эйсаугазо астер эймос!" ("Ты смотришь на звезды, звезда
моя!").
Таис медленно повернула голову, всматриваясь в Птолемея.
- Ты хорошо образован, милый. Глупы мои соотечественники, считающие
македонцев дикими горцами. Но я поняла - ты далек от Урании, тебе лучше
быть с Геей.
Птолемей увидел ее ресницы, пряди волос на лбу и темные круги вокруг
глаз. Он оглянулся. Края поля, во тьме казавшегося необъятным, были совсем
близки. Долгая предосенняя ночь кончилась. Таис приподнялась и удивленно
смотрела на поднимавшуюся из-за Гиметта зарю. Внизу, в просвете рощи,
послышалось блеяние овец. Таис медленно встала и выпрямилась навстречу
первым лучам солнца, еще резче подчеркнувшим оттенок красной меди,
свойственный ее загорелому телу. Руки поднялись к волосам извечным жестом
женщины - хранительницы и носительницы красоты, томительной и зовущей,
исчезающей и возрождающейся вновь, пока существует род человеческий. Таис
покрылась химатионом, будто озябла, и медленно пошла рядом с гордым
Птолемеем, задумчивая, со склоненной головой.
Выйдя на Элевзинскую дорогу, Таис пошла к храму Афродиты Урании
прямиком через Керамик.
- Ты снова к своей небесной царице любви, - засмеялся македонец, -
будто ты и не афинянка вовсе. Аристотель говорил, что поклоняться Урании
под именем Анахиты начали древние народы - ассирийцы, что ли?
- А на Крите еще раньше, потом на Китере, где Урания стоит
вооруженной, а потом отец Тесея, Эгей, учредил ее храм в Афинах, - нехотя
промолвила Таис, - но ты не должен идти со мной. Пойди к своим друзьям...
Нет, подожди, стань слева от меня! - И Таис, не стесняясь прохожих,
прижалась к Птолемею, а правой рукой сделала отвращающий знак Гекаты.
Македонец посмотрел в том направлении и увидел лишь старый,
заброшенный жертвенник, хотя некогда он был построен богато, с мрачной
отделкой из массивного темного камня.
- Что это, могущее напугать храбрую Таис, не боящуюся ночи, звездного
неба и грозных перекрестков, где владычествует Геката?
- Жертвенник Антэросу - богу антилюбви, страшной и жестокой ее
противоположности. Если сама Афродита страшится могучего Эроса, то тем
более мы, ее служительницы, боимся Антэроса. Но молчи, идем скорее отсюда.
- Расскажи мне об Антэросе, - попросил Птолемей, когда они поднялись
в мраморное сияние площадей и храмов, выше Керамика и Стой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28