Но в отличие от
домов других гетер имени Таис не было над входом, как не было и обычного
ароматного сумрака в передней комнате. Широко распахнутые ставни открывали
вид на массу белых домов Керамика, а вдали из-за Акрополя высилась,
подобная женской груди, гора Ликабетт, покрытая темным густым лесом -
недавним обиталищем волков. Как желтый поток в темном ущелье кипарисов,
сбегала вниз к афинской гавани, огибая холм, Пирейская дорога.
Таис приветливо встретила дружную четверку. Неарх - очень стройный,
среднего для эллина и критянина роста, казался небольшим и хрупким перед
двумя рослыми македонцами и гигантом Гефестионом.
Гости осторожно уселись на хрупкие кресла с ножками,
воспроизводившими длинные рога критских быков. Огромный Гефестион
предпочел массивный табурет, а молчаливый Неарх - скамью с изголовником.
Таис сидела рядом с подругой Наннион, тонкой, смуглой, как египтянка.
Тончайший ионийский хитон Наннион прикрыла синим, вышитым золотом
химатионом с обычным бордюром из крючковидных стилизованных волн по
нижнему краю. По восточной моде химатион гетеры был наброшен на ее правое
плечо и через спину подхвачен пряжкой на левом боку.
Таис была одета розовой, прозрачной, доставленной из Персии или Индии
тканью хитона, собранного в мягкие складки и зашпиленного на плечах пятью
серебряными булавками. Серый химатион с каймой из синих нарциссов окутывал
ее от пояса до щиколоток маленьких ног, обутых в сандалии с узкими
посеребренными ремешками. В отличие от Наннион ни рот, ни глаза Таис не
были накрашены. Лицо, не боявшееся загара, не носило и следов пудры.
Она с интересом слушала Александра, время от времени возражая или
соглашаясь. Птолемей, слегка ревнуя, впервые видел своего друга-царевича
столь увлеченным.
Гефестион овладел тонкими руками Наннион, обучая ее халкидикской игре
пальцев - три и пять. Птолемей, глядя на Таис, не мог сосредоточиться на
разговоре. Он раза два нетерпеливо передернул плечами. Заметив это, Таис
улыбнулась, устремляя на него сузившиеся смешливые глаза.
- Она сейчас придет, не томись, морской человек.
- Кто? - буркнул Птолемей.
- Богиня, светловолосая и светлоокая, такая, о которой ты мечтал на
берегу у Халипедона.
Птолемей собрался возразить, но тут в комнату ворвалась высокая
девушка в красно-золотом химатионе, принеся с собой запах солнечного ветра
и магнолии. Она двигалось с особой стремительностью, которую утонченные
любители могли назвать чересчур сильной в сравнении со змеиными движениями
египетских и азиатских арфисток. Мужчины дружно приветствовали ее К общему
удивлению, невозмутимый Неарх покинул свою скамью в теневом углу комнаты.
- Эгесихора, спартанка, моя лучшая подруга, - коротко объявила Таис,
метнув косой взгляд на Птолемея.
- Эгесихора, песня в пути, - задумчиво сказал Александр. - Вот
случай, когда лаконское произношение красивее аттического.
- А мы не считаем аттический говор очень красивым, - сказала
спартанка, - они придыхают в начале слова, как азиаты, мы же говорим
открыто.
- И сами открытые и прекрасные, - воскликнул Неарх.
Александр, Птолемей и Гефестион переглянулись.
- Я понимаю имя подруги как "Ведущая танец", - сказала Таис, - оно
лучше соответствует лакедемонянке.
- Я больше люблю песню, чем танец! - сказал Александр.
- Тогда ты не будешь счастлив с нами, женщинами, - ответила Таис, и
македонский царевич нахмурился.
- Странная дружба спартанки и афинянки, - сказал он. - Спартанцы
считают афинянок безмозглыми куклами, полурабынями, запертыми в домах, как
на Востоке, без всякого понимания дел мужа. Афинянки же называют
лакедемонянок похотливыми женами легкого поведения, плодящими тупых
воинов.
- И оба мнения совершенно ошибочны, - засмеялась Таис.
Эгесихора молча улыбалась, в самом деле похожая на богиню. Широкая
грудь, разворот прямых плеч и очень прямая посадка крепкой головы
придавали ей осанку коры Эрехтейона, когда она становилась серьезной. Но
брызжущее веселостью и молодым задором лицо ее быстро менялось.
К удивлению Таис, не Птолемей, а Неарх был сражен лаконской
красавицей.
Необыкновенно простую еду подала рабыня. Чаши для вина и воды,
изукрашенные черными и белыми полосами, напоминали ценившуюся дороже
золота древнюю посуду Крита.
- Разве афиняне едят как тессалийцы? - спросил Неарх, слегка плеснув
из своей чаши богами поднеся ее Эгесихоре.
- Я афинянка только наполовину, - ответила Таис, - моя мать была
этеокритянкой древнего рода, бежавшей от пиратов на остров Теру под
покровительство Спарты. Там в Эмборионе она встретилась с отцом и родилась
я, но...
- Эпигамии не было между родителями, и брак был недействительным, -
докончил Неарх, - вот почему у тебя столь древнее имя.
- И я не стала "быков приносящей" невестой, а попала в школу гетер
храма Афродиты Коринфской.
- И сделалась славой Афин! - вскричал Птолемей, поднимая свою чашу.
- А Эгесихора? - спросил Неарх.
- Я старше Таис. История моей жизни прошла следом змеи, не для
каждого любопытного, - презрительно сказала спартанка.
- Теперь я знаю, почему ты какая-то особенная, - сказал Птолемей, -
по образу настоящая дочь Крита!
Неарх коротко и недобро засмеялся.
- Что ты знаешь о Крите, македонец. Крит - гнездовье пиратов,
пришельцев со всех концов Эллады, Ионии, Сицилии и Финикии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28