Теперь же в нем появилась мягкость, человеческое тепло, которого раньше не было, — и сердце Дорси сладко сжималось при мысли, что этим преображением он обязан ей.— Какое совпадение! — прошептала она, наклоняясь к нему. — Я тоже весь день думала о тебе.Лицо ее осветилось улыбкой, как она догадывалась, очень похожей на улыбку Адама: были в ней и желание, и нежность, и привязанность, и, может быть, даже… ну, одним словом, на лице ее было написано все. И, что самое удивительное, на сторонних зрителей Дорси было плевать.— Я все думал о тех днях, что мы провели вместе, — признался Адам, заговорщически улыбаясь.— Я тоже.— Может быть, нам провести вместе и эти выходные?— Думаешь? Он кивнул:— Давай встретимся после твоей смены и…— Дорси!За спиной у нее выросла Линди Обри. Боже!Что, если она слышала…— В мой кабинет. Немедленно. И вы тоже, Адам, — обернулась она к посетителю. — Думаю, вам тоже будет интересно послушать.«Точно, все слышала!» — в ужасе подумала Дорси.Адам бросил на Линди удивленный и весьма недовольный взгляд.— Подождите минутку, Линди. Вам нет нужды…— Нужда есть, — отрезала она. — Ваше присутствие при разговоре не необходимо, но, думаю, вам стоит услышать то, что я собираюсь сказать.Она развернулась на каблуках и зашагала к себе, не оборачиваясь, совершенно уверенная, что Адам и Дорси покорно последуют за ней. И, как всегда, не ошиблась.— Уже боюсь, — пробормотала Дорси. — Должно быть, она все слышала, и теперь меня уволят.— Не понимаю, как она могла услышать, — возразил Адам. — Ее же здесь не было! Она выпрыгнула словно из ниоткуда. Должно быть, шныряла вокруг и что-то разнюхивала…— Значит, подслушивала, — заключила Дорси.— Мак, — мягко заговорил Адам, — если она… Словом, мне жаль, что так вышло. Это моя вина, и, разумеется, я помогу тебе всем, чем смогу.Он накрыл ее руку своею. Дорси хотела отдернуть руку, но вспомнила, что это уже незачем. Их накрыли. Сейчас Линди попросит ее собрать вещи — и все будет кончено.Что ж, оно и к лучшему. Не только потому, что материалы для диссертации собраны — нет, потому, что Дорси устала притворяться. Устала от лжи и обмана. Устала быть барменшей Мак и скандальной писательницей Лорен Грабл-Монро. Сегодня вечером, покинув «Дрейк», она расскажет Адаму правду. Всю правду. И о книге, и о диссертации.Она попытается ему объяснить, почему до сих пор держала его в неведении. Как-нибудь заставит его понять свой страх перед разоблачением и позором. Как-нибудь загладит свою вину. И он, она надеялась на это, простит ее.Потому что иначе она не выживет.— Если хочешь подождать здесь, — сказала она Адаму, — я пойму. С Линди не так-то приятно иметь дело. А за то, что произошло, отвечаю я— Черта с два! — возразил он. — Отвечаем мы оба. Я не брошу тебя, Мак. Что бы ни случилось!Дорси улыбнулась, благодарная за его поддержку. Она не обманывала себя: если она решится рассказать правду, им с Адамом предстоят трудные времена. Но Дорси не сомневалась: он поймет. Что же до диссертации — она ничего не теряет. Материал собран, осталось лишь его Оформить. А защитившись, она получит место преподавателя — и жизнь ее вернется в обычную колею.Все получится, говорила она себе по дороге — бесконечно длинной дороге — в кабинет Линди. Все получится. И сама в это верила. Впервые за много дней ей было хорошо и спокойно…До той секунды, когда оба они вошли в кабинет Линди и Адам прикрыл дверь. Ибо, едва бросив взгляд на стол начальницы, Дорси сообразила, что насторожило ее в раздевалке. В шкафчике не было ее блокнотов с записями! Разумеется, не было: ей не требовалось бежать в раздевалку и проверять. Пухлая стопка блокнотов лежала у Линди на столе.— Я хочу, чтобы ты собрала вещи и немедленно покинула мой клуб.Линди не стала ходить вокруг да около. Сегодня на ней было угольно-черный костюм, а на лице — ни следа обычного бесстрастия. О нет, сегодня Линди Обри не скрывала своих чувств! Она пылала гневом. Содрогалась от ярости. Кипела бешенством. Горела жаждой мести.И нетрудно было догадаться, кто станет ее жертвой.— Как видишь, я начала собирать твои вещи сама, — продолжила она, кивнув на стопку записей. Казалось, Линди из последних сил сдерживалась, чтобы не обрушиться на Дорси с грубой бранью.— Вижу, — тихо ответила Дорси.— Однако, — продолжала хозяйка, ткнув пальцем в полудюжину блокнотов, — не жди, что получишь это назад!
— То есть как? — воскликнула Дорси, явно проигрывая начальнице в самообладании. — Они мои. Вы не можете их отнять!— Теперь уже не твои, — заверила ее Линди. — Теперь это важная улика.Дорси ошарашенно уставилась на нее. Тревога ее мало-помалу уступала место страху.— Улика? Но я не совершила никакого преступления!В ответ Линди принялась загибать пальцы:— Ты проникла в мой клуб, не открывая своих истинных намерений. Ты лгала мне. Ты вела записи порочащего характера. Ты пыталась скомпрометировать мой клуб и его членов.— Все это не преступления! — возразила Дорси, с ужасом чувствуя, что отрицать свою вину бесполезно.— Пусть решает полиция. Я туда уже позвонила.О боже!— Хорошо, — собрав остатки мужества, заговорила Дорси, — признаю, я кое-что скрыла от вас при поступлении на работу, хотя никогда вам не лгала. Признаю, я вела записи. Но компрометировать «Дрейк» или его членов я вовсе не собираюсь! Эти записи для моей диссертации. Из печатного текста я, разумеется, выброшу все имена и названия, в том числе и название «Дрейк». Я гарантирую полную анонимность. Поверьте, Линди, у меня и в мыслях нет вам вредить!Линди показала зубы в крокодильем оскале.— Трогательно, но неубедительно, милая. Скажи лучше, что решила продолжить писательскую карьеру!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85