— Правда, здорово?— Все произошло слишком быстро, — ответил Лафайет, — вы делаете поспешные выводы. — Он помедлил, неожиданно заметив, что лица двоих молодых людей — по-видимому, ее братьев — нахмурились.— Что ты имеешь в виду? — спросил один из них.— Я хочу сказать, что… мне, конечно, очень нравится Сисли… но…— Но что? — запальчиво перебил второй молодец.— Но я не могу… то есть… ну, черт побери, я не могу жениться на ней или еще на ком-нибудь!— Эй! В чем дело? — прощебетал старик, отступая и царапая Лафайета взглядом, как острыми когтями. — Не можешь жениться на моей дочери?Сисли Пим издала жалобный вопль. Оба брата угрожающе наступили.— Я хочу сказать… Я не могу быть женихом! — выпалил Лафайет, отступая на шаг.— Как это… не можешь? — заинтересовался старик.— У тебя запас желудей есть, так? — напомнил один из братьев.— Гнездо у тебя подходящее, так? — наступал другой.— И ты же поцеловал ее, — вновь вмешался первый брат.— И она не возражала, — поддержал его второй, — значит, она согласна, так?— А тогда, какие могут быть препятствия? — прокаркал старик, будто дело было уже решенное.— Просто… просто…— Тазло… ты не… не… не…— Надеюсь, ты не хочешь сказать, что уже обещал какой-нибудь другой девице в Таллатлоне? — с угрозой спросил один из братьев, тот, что был покрупнее.— Конечно, нет! Но я не могу просить Сисли Пим выйти за меня замуж, — твердо сказал Лафайет. — Сожалею, что поцеловал ее. Я не имел это в виду.Внезапно сверкнул стальной клинок, и в горло Лафайета уперся конец ножа, который сжимал в сильном смуглом кулаке меньший брат.— Сожалеешь, что поцеловал мою сестру, да? — прошипел он.— Нет, на самом деле я не сожалею, — заявил Лафайет и сильно наступил на подъем ноги нападавшего, одновременно отбивая запястье и ударяя кулаком в ребра.Юноша согнулся, кашляя и прыгая на одной ноге.— Между прочим, мне это очень понравилось, — вызывающе заявил О'Лири. — Но факт есть факт. Я никогда ранее не встречал Сисли, я ее увидел всего десять минут назад. Как же вы можете желать, чтобы она вышла замуж за незнакомца?— Никогда не видел? — голос старика дрогнул, он жестом показал второму брату, чтобы тот не подходил. — Что это значит? Вы же вместе выросли! Вы же почти ежедневно встречались в течение последних двадцати двух лет!— Папа, кажется, я поняла! — вскрикнула Сисли, кидаясь между Лафайетом и своими родственниками. — Бедный Тазло считает, что в его состоянии было бы нечестно жениться на мне.— Состояние? Какое состояние? — раздраженно спросил отец.— При падении, когда он сломал крыло, он ударился головой и потерял память.— Это звучит правдоподобно, — заметил старший брат.— Во-первых, как его… хм… угораздило упасть? — проворчал младший, потирая область желудка, запястье и голень одновременно.— Да, как же это ты упал, Тазло? Ведь никто же не падает? — спросил старик. — Такой мастер полета, как ты!— Это длинная история, — коротко ответил Лафайет. — Вы не поймете…— Пожалуйста… ну как он вам расскажет? — спросила Сисли. — Он же ничего не помнит!— Однако он вспомнил, как целуют ничего не подозревающих девиц, — прорычал младший брат.— Послушайте, парни, давайте просто забудем об этом. Я признаю свою ошибку, прошу прощения, если ввел вас в заблуждение…— В заблуждение? Эта глупая гусыня прилетела к нам на всех парах, выпалила радостную весть, и ее слышала половина обитателей! Теперь мы станем посмешищем, особенно, если уйдем и оставим вас в комнате без присмотра!— Ну, тогда я куда-нибудь уйду. Я не ищу неприятностей. Только укажите мне, где ближайший телефон…— Ближайший что?.. — три голоса прозвучали как один.— Ну, тогда телефонную станцию. Или полицейский участок. Или остановку автобуса. Мне нужно сделать сообщение…— О чем он говорит?— Бредит, наверное.— Думаю, следует сообщить Уизнеру Хизу.— Нет! Тазло ничего такого не сделал! — вступилась Сисли. — Он поправится, как только вы уйдете и оставите нас одних!— Вряд ли, — мрачно усомнился младший брат.— Ты, девочка, пойдешь с нами, а я позабочусь, чтобы Хаз перешел в холостяцкое гнездо…— Я ему нужна! А теперь убирайтесь оба и ты, папа, если ты на их стороне!— Я никогда ни к чему не присоединяюсь, — быстро ответил старик. — Спокойно, дитя мое. Мы посоветуемся. Нужно что-то предпринять. Эх, а пока, я думаю, мы просто будем все держать в секрете. Незачем давать пищу острым языкам.— Тогда вам придется оставить Тазло здесь, — решительно заявила Сисли.— Если он уйдет, каждому станет ясно… что что-то не так…— Ба-а, крошка права, — сказал младший брат.— Тазло, может, лучше ляжешь? — спросила Сисли, взяв Лафайета за руку.— Мне хорошо, — ответил Лафайет. — Но они правы. Я не могу здесь оставаться. — Он повернулся к троим мужам семейства, но в комнате были только он и Сисли.— Куда они ушли?— М-м-м. — Сисли задумалась. — Папа, наверное, поспешил к насесту своего дядюшки Тимро, чтобы обсудить ситуацию за чашечкой-другой булсидра, а Вугдо и Генбо стоят шагах в двадцати и разговаривают. Думаю, они не особенно довольны. Но ты об этом знаешь не хуже меня, Тазло.— Как они выбрались?— Они просто… вышли, конечно. Что ты имеешь в виду?— Я искал… дверь, — Лафайет споткнулся на слове. — Я не могу ее найти.— Что такое две-ерь, Тазло?— Ты знаешь. Это часть стены, которая подвижна. Ну, открывается или отъезжает в сторону. Я, кажется, не знаю, как это по-таллатлонски.Сисли, казалось, заинтересовалась:— Для чего она, Тазло? Наверное, просто для украшения?..— Чтобы входить и выходить. Ты знаешь — дверь!— Тазло, что бы это ни было, тебе не требуется дверь, чтобы выходить. Я думаю, все это последствия удара по голове…— Ну ладно, как ты выходишь без двери?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55