– Она нервно повела плечами. – В последнее время, выезжая на место преступления, я стала принимать специальные меры предосторожности, чтобы это не застало меня врасплох, но они не всегда помогали.
– Ты должна была предупредить меня.
– Зачем? Ты бы все равно не поверил.
Джон не стал возражать. Когда Мэгги поела, он подал ей чашку горячего кофе, а сам стал убирать со стола. Мэгги вышла в гостиную. Несколько минут спустя Джон присоединился к ней. Она неподвижно сидела, свернувшись калачиком, в дальнем углу дивана. Мэгги была в черном свободном свитере и темно-зеленых спортивных брюках, и от этого ее кожа казалась светлее, чем обычно, а волосы полыхали точно костер.
Когда Джон осторожно опустился рядом, Мэгги пошевелилась, посмотрела на свои руки и сказала рассеянно:
– Я чувствую себя почти как леди Макбет. Кровь на моих руках. Я все еще чувствую ее запах! – Она спрятала ладони между коленями и повернулась к нему.
– Может быть, тебе лучше снова лечь? – озабоченно поинтересовался Джон.
Мэгги коротко и сухо рассмеялась:
– Нет. Я не хочу оставаться одна. Ты можешь немного посидеть со мной?
– Конечно, могу, но мне кажется, ты совсем не отдохнула.
– Немножко отдохнула. На несколько часов меня, во всяком случае, хватит. Впервые за последние несколько дней я спала спокойно, быть может, потому, что знала – ты здесь и никуда не уйдешь. Кстати, не помню, я тебя поблагодарила?
– За что? За то, что я не ушел? Но я сам хотел остаться с тобой…
– За то, что остался со мной. За то, что вытащил меня из той комнаты. Если бы не ты, я вряд ли бы сумела выбраться оттуда сама.
– Ты должна пообещать мне одну вещь, Мэгги.
– Какую?
– Что никогда больше не будешь ходить в такие места одна.
Она невесело улыбнулась.
– Обещаю: я не буду ходить в такие места одна. Мне было очень страшно.
Джон выбрал бы более сильное слово для описания своих чувств, но сказал только:
– Мне тоже было страшно, Мег.
– Прости. – Она снова разглядывала ладони, словно не смотреть на них было выше ее сил.
– Никакой крови нет, Мэгги.
– Я знаю. – Она уронила руки на колени, но по-прежнему не отрывала от них взгляд.
– Я, – начал Джон, не вполне уверенный, что выбрал самый подходящий момент. – Мне кажется, нам пока не стоит говорить об этих вещах.
Мэгги снова улыбнулась:
– Не стоит так не стоит.
– Я больше не сомневаюсь в твоих способностях, просто… – заторопился Джон.
– …Просто они для тебя непривычны, – закончила она.
– Перестань читать мои мысли! – с деланной веселостью сказал Джон, надеясь придать разговору более легкий характер.
Мэгги снова посмотрела на него.
– Это один из недостатков близкого знакомства с эмпатом, – сказала она. – Ты разочарован?
– Нет, не разочарован, только я ничего подобного не ожидал.
– Я вовсе не хотела читать твои мысли. Извини.
– Я знаю.
Джон нахмурился. Он собирался сказать что-то совсем другое и теперь сам не знал, зачем завел речь о всяких пустяках. Но заговорить о том, о чем ему хотелось, он не решался. Было ясно, что одно неверное слово или неправильно выбранная интонация могут больно ее ранить. К тому же у него пока не было уверенности, что он готов сказать это и тем более что она готова его выслушать. Вот почему Джон испытал некоторое облегчение, когда Мэгги повернулась к экрану телевизора.
– Снова дождь, – проговорила она. – Вечный, бесконечный дождь. Жители Сиэтла не загорают, они…
– …покрываются ржавчиной, – подсказал Джон.
– Все время забываю, что ты здесь вырос. – Мэгги досадливо дернула плечом.
– Между прочим, я подумываю о том, чтобы вернуться сюда насовсем. Как ни странно, в Калифорнии мне очень не хватает дождей.
Словно в ответ на его слова, на крышу обрушился целый водопад грохочущих, холодных капель. Несколько мгновений Мэгги прислушивалась.
– Да, я думаю, мне бы тоже не хватало дождя. Это успокаивает, – сказала она.
Оба замолчали, их молчание было напряженным, тревожным. Чтобы почувствовать это, не нужно было быть эспером. Слишком многое между ними осталось невысказанным.
– Мэгги?
– Давай не будем говорить об этом сейчас, – ответила она. – Ни об этом и ни о чем другом. С каждым из нас произошло слишком много всего, чтобы мы могли быть в чем-то уверены.
На этот раз Джон почти не раздумывал.
– Но я уверен в том, что чувствую, – сказал он, подчеркивая голосом каждое слово. – Я не уверен только в том, что чувствуешь ты. Я хочу сказать… – он тряхнул головой, и Мэгги, поглядев на него, невольно улыбнулась. Сейчас Джон был похож на школьника, впервые отважившегося заговорить с понравившейся девочкой, и поэтому каждое слово имело для него огромное значение.
– Так что же ты хочешь сказать? – спросила она мягко.
– Ты умеешь чувствовать эмоции других людей, Мэгги, ты ощущаешь чужую боль как свою, но остаются ли у тебя силы для себя? Что чувствуешь ты сама?
Этот вопрос удивил и озадачил Мэгги настолько, что она даже растерялась. Потом она поняла, что имел в виду Джон, но решила не уходить от ответа.
– Иногда, – спокойно сказала она, – одной быть проще.
– Но, может быть, это от того, что вокруг тебя слишком много чужих чувств? Ты живешь ими полно и глубоко. И, только оставаясь одна, ты способна обрести покой, ты это хотела сказать?
– Разве это плохо, Джон?..
Он поднял руку и откинул назад упавшую ей на лоб прядь волос. Он снова, как уже было однажды, коснулся ее лица, но не опустил и не отдернул руку. Мэгги была так бледна, что казалось, ее кожа должна быть холодна, как мрамор, и он был поражен, когда почувствовал, какая она горячая.
– Ты сама сделала выбор, и указывать тебе не мое дело, – сказал он, с трудом подбирая слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117