– Я чувствую себя, как Лиль в «Звуках музыки», – заявила я. – Мне скоро семнадцать, я очень наивна, и мне говорят, что я очень невинна! Мне скоро семнадцать, чиста я, как роза…В этот момент Хьюго закашлялся.– …мужчины – пижоны, любители бренди, что я знаю о них, кто бы ответил? Ведь я не готова войти в мир мужчин…– Тебе нужен старый, мудрый товарищ, который объяснял бы тебе, что надо делать, – уверенно заявил Хьюго. – Слезай с этой дурацкой скамейки.– Не слезу.Хьюго задумчиво посмотрел на меня.– Ладно, может быть, так даже лучше, – сказал он, снимая куртку и бросая ее на скамейку. Затем начал расстегивать пояс.– Хьюго. – Ты можешь произнести это имя с удивлением и трепетом в голосе?– Хьюго. – Нет, так еще хуже. Похоже, режиссер из меня никудышный. Плевать.Он схватил меня, опустил на землю и прислонил спиной к чугунному каркасу беседки. Я инстинктивно вытянула руку и схватилась за столб. Хьюго целовал меня настолько старательно, что я не заметила, чем занимаются его руки. Подол платья находился уже где-то на талии.– Очень разумно. Не останется пятен от травы…– Стой, – сказал Хьюго, обхватив мою задницу и посмотрев на меня так, что мне пришлось покрепче уцепиться за беседку.– …рот тебе зажму я!И зажал.
Крики мы услышали позже. Очевидно, кричали уже достаточно долго, а до того в саду что-то произошло, но мы не заметили бы и брикстонский мятеж, даже если бы автомобили таранили нашу беседку. Вопли проникли в мое сознание, но показались мне лишь отголосками тех криков, которые издавала я сама, и, если бы Хьюго вдруг не закрыл мне рот рукой, я бы не обратила на них внимания.– Хьюго, – в конце концов сказала я слабым голосом, открывая глаза. Хьюго был так красив, что, если бы не прижимал мои руки к беседке, я бы стиснула его в объятьях: глаза широко раскрыты и затуманены, черты размыты, точно я смотрела на него через рассеивающий фильтр.– Хьюго? Хьюго? Он стоял неподвижно. Я висела, обхватив его ногами. Мне не хотелось, чтобы он двигался, но в саду кто-то все же кричал, причем не очень далеко от нас…Я дернула за пояс, которым были обмотаны мои запястья, и он соскользнул на землю. Хьюго по-прежнему не двигался, но потом принялся качать головой из стороны в сторону. Как замедленная киносъемка: человек вытряхивает воду из ушей. Я поцеловала его в распухшие губы:– Хьюго, там кто-то кричит в саду.Он опустил меня на землю. Я едва держалась на ногах. Мы медленно, как лунатики, привели себя в порядок и застегнули все, что нужно было застегнуть. Я взяла со скамейки его куртку. Мы не могли вымолвить ни слова. Я слышала, как по саду бегут люди, крики слабели, но голоса становились громче. Из окон по-прежнему гремела танцевальная музыка, но это не имело к нам никакого отношения. Мы были где-то очень далеко.– Все нормально? – спросил Хьюго. Я кивнула. Он провел рукой по волосам, пытаясь привести их в порядок. – Ладно. Пойдем посмотрим, что случилось.Странно, но нам обоим хотелось пойти и посмотреть, что произошло, хотя разумнее всего, наверное, было бы спрятаться в беседке и переждать грозу. Хьюго взял меня за руку. Я чуть не вздрогнула от его прикосновения. Мы находились в том состоянии, когда страшно прикасаться друг к другу, будто может произойти взрыв: тело очень чувствительно, чуть ли не изранено тем, что произошло.– У меня болят запястья, – безразлично сказала я, когда мы вышли в сад.– У меня болят губы. И рука. Ты меня укусила. Он показал мне больное место. Я поцеловала его. Наши глаза встретились, и по моему телу побежали мурашки – точно через меня тянут веревку. Его глаза, огромные и серые, как открытое море. Мы замерли, но через некоторое время глубоко вздохнули и пошли к дому, схватившись за руки.– Хьюго! Сэм!Это был голос Софи. Она, задыхаясь, бежала нам навстречу. Ее бритая голова и грубые ботинки выглядели нелепо в этом изысканному саду. Софи остановилась перед нами, и я заметила, что всю ее трясет.– Кто-то только что пытался убить Фиалку! Глава двадцать вторая Фиалка лежала у самой террасы. Вокруг нее толпилось несколько человек. Джейни пыталась ее приподнять, но Фиалка сопротивлялась, что-то бормотала о своей голове. Наконец, Джейни удалось пристроить ее у себя на коленях. Кто-то включил в саду фонари, и лужайку залил странный фосфоресцирующий зеленый свет. Со всех сторон ее окружали пестрые клумбы. Но на каменные плитки рядом с террасой свет не попадал, и кожа Фиалки казалась неестественно белой на темном фоне, ее лицо и плечи плавали в сумраке, как цветки лилий.– Что случилось? – спрашивала Джейни. – Ты можешь говорить?Она убрала со лба Фиалки локон. Вместе они походили на ожившую скульптуру «Плач богоматери»; из Джейни получилась отличная Мадонна – встревоженное лицо склонилось над Фиалкой, мягкие руки белеют в темноте. Чуть изнеженная красота всей композиции казалась старомодной в наше время, когда все качают мускулы, но от этого она была еще привлекательнее.По лестнице с топотом сбежал Мэттью, за ним – Мелани. Видимо, Мэттью кто-то позвал – в конце концов он был хозяином дома.– Что случилось? – с тревогой в голосе спросил он. – Фиалка упала?– Кто-то набросился на нее! – вскрикнула Софи пронзительным птичьим голосом. Она упала на колени. – Фиалка? Фиалка! Что случилось? Это я, Софи. Как ты себя чувствуешь?Фиалка осторожно приподняла голову.– Софи? – спросила она слабым голосом. – Боже, моя голова.Голос ее звучал вполне искренне. Она не переигрывала, не пыталась нас разжалобить.– Принесите ей аспирин! – крикнула Софи, нетерпеливо оглядываясь.Мэттью на секунду замешкался. Сам он был не очень сообразителен, у него куда лучше получалось выполнять распоряжения;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98