В руках Барбары много ниточек. И она умело за них дергает. Бог его знает, понимает ли Джон, что заключил договор типа фаустова… Продал душу Барбаре в обмен за уютную хибарку и должность редактора в парочке престижных журналов. И теперь, когда благодаря ее умелым вложениям, товар возрос в цене, Барбара внимательно следит, чтобы его не украли.– А кто-нибудь пытался? – без обиняков спросила я.– Ну, как сказать, – ответил Лоренс с проникновенным цинизмом, который так мне в нем нравился, – Барбара не позволила ему преподавать в колледже. Студентки – это самая большая опасность. Ты только представь, как в первом ряду, скрестив ножки, сидит целая толпа юных, свежих тел, трясет волосами и мурлычет: «О, профессор Толбой, я просто обож-ж-жаю ваш британский акцент!» У Барбары хватило ума такого не допустить. Но с другой стороны, в Манхэттене наблюдается большой недостаток привлекательных холостяков нормальной сексуальной ориентации. Хотя, если честно, не понимаю, откуда взялось такое мнение. Я ведь свободен.– Но Барбара ревнует его даже к дочери, – сказала я, не позволяя отвлечь себя от темы. – Свихнуться можно.– Некоторые люди, покупая вещь, желают быть единоличными хозяевами. Они избавляются от всего, что напоминает о прежних владельцах. А после хлещутся перед друзьями, в каком неприглядном виде досталась им новая игрушка. И меньше всего им хочется, чтобы кто-нибудь вдруг стал показывать старые фотографии их нынешней собственности.– Не говоря о детях, которые сваливаются как снег на голову.Лоренс был совершенно прав. Отношение Барбары Билдер к Джону нельзя было назвать иначе, как собственническим. Но на мой взгляд, девиз семьи Билдер звучал на ковбойский манер: «Руки прочь от моего мужика, сука!»Что ж, самое время звонить Ким. Пора менять декорации. Глава тринадцатая Я без труда нашла бар «Ладлоу» – в каких-то десяти минутах ходьбы по Западной Хьюстон. С помощью карты автобусных маршрутов я довольно быстро перемещалась по Нью-Йорку – точнее, перемещалась бы, не отвлекай меня многочисленные магазины. Я даже на одежный склад забрела. На первый взгляд, смешно, что я пересекла Атлантику только для того, чтобы отовариться на складе, но мне все уши прожужжали, насколько здесь дешевое тряпье. Вот я и решила удостовериться сама. Действительно дешево. От массовых закупок меня удержало только нежелание таскаться по барам Ист-Виллидж с семнадцатью хозяйственными сумками. Я взяла себе за правило покупать только то, что умещается в рюкзачке.Рюкзачок рюкзачком, но свобода маневра у меня все равно оставалась. Когда же я наконец добралась до «Ладлоу», на голове у меня красовалась одна из тех шерстяных шапочек, в каких разгуливает весь продвинутый Нью-Йорк. Только моя была самая продвинутая: темно-серого цвета с каймой из синего вельвета. В рюкзачке болтались: баночка крема для придания телу переливчатого блеска; четыре пакетика накладных татуировок; скандального фасона мини-юбка из прозрачных кружев болотного цвета; серебряное ожерелье, с виду совершенно неотличимое от прочих моих серебряных ожерелий, но когда я пригляделась к нему повнимательней, разглядела маленькие брильянтики, а столь серьезное отличие стоило того, чтобы раскошелиться; ну и, наконец, шелковый шарф в далматинских разводах и две секс-игрушки в подарок Хьюго.Иными словами, я упивалась потреблением. Я чувствовала себя львицей, которая подстерегла, нагнала и успешно загрызла крупную и вкусную газель. Однако наступает мгновение, когда даже самая хищная львица отрывается от сладкой туши, решает, что пока хватит, по-кошачьи невозмутимо встает и тащит добычу под покров тенистых кустов. После чего отходит от трупа на несколько шагов и лениво потягивается. Вылитая я. Только в моем случае роль кустов играет бар с удобными креслами (куда я могу опуститься с лениво-изящной грацией огромной кошки) и батарея соблазнительных бутылок.«Ладлоу» выглядел весьма аппетитно. Настоящая гостиная, куда открыт доступ всем желающим. Единственный недостаток – все удобные кресла уже забиты народом. Когда я вошла в бар, кто-то извлек себя из глубин одного кресла и тем нарушил хрупкое экологическое равновесие: соседи, сидевшие на подлокотниках, тут же повалились друг на друга, пытаясь занять место поуютнее. А еще двое мигом примостились на освободившихся подлокотниках.Парень, что вылез их кресла, был облачен в пижаму из выцветшей шотландки, на правом кармашке красовался щенок Снупи. Пижамный человек неторопливо пробирался сквозь толпу к стойке бара. Следом волочились шнурки невообразимой длины, а волосы парня торчали во все стороны, словно он только что вылез из постели. Может, и впрямь вылез. Я огляделась и обнаружила, что публика вокруг сплошь одета в ночное белье.Лекса я углядела у дальней стены: стоит себе, небрежно развалясь, с бутылкой пива. Я помахала ему. Заглотив остаток пива, он отвалился от стены и двинулся сквозь пижамную толпу. В воздухе висел приторно-едкий запах гашиша. Даже вообразить невозможно, чтобы такое в открытую творилось в модном лондонском баре. Впрочем, и в пижамах люди в Лондоне не ходят. А жаль.– Может, пойдем? – спросил Лекс, добравшись до меня. – Здесь битком.Мы с неохотой выпихнулись из «Ладлоу». Нас манил теплый, нагретый дух марихуаны, дыма и потных тел, а снаружи было холодно и темно. Я натянула шапочку на самые уши.– А шапчонка ничего, – заметил Лекс, пощупав каемку. – Здесь купила?– Только что. На Бродвее.– Очень красиво. Миленько в ней выглядишь.Меня тотчас одолело желание сорвать шапочку, швырнуть на землю и растоптать. Но я ограничилась тем, что испепелила Лекса взглядом и устремилась прочь от бара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95