Лекс тут же бросился меня обнимать.– Спасибо, Сэм, – промямлил он мне в плечо. – Я знал, что ты меня не подведешь. Сэм? Можно мне остаться у тебя на ночь? Я боюсь. А так никто не узнает, где я. Пожалуйста, Сэм.– Об этом не может быть и речи.– Ну пожалуйста. Прошу тебя… Я буду вести себя тихо-тихо, ты даже не заметишь меня…В этом я сильно сомневалась. Но Лекс опять захлопал ресницами.– Ладно, – проворчала я наконец. – Но только на одну ночь.Тем самым я совершила еще одну чудовищную ошибку – воистину космического масштаба. Теперь придется быть начеку. Лекс представлял серьезную опасность для моего здравомыслия.
Когда мы вышли на улицу, уже стемнело. Мне пришлось чуть ли не за шкирку тащить себя из бара. Оранжевые огни уличных фонарей пятнами граффити расцвечивали темно-серое небо. Бесцветная угрюмая нью-йоркская ночь придавала прохожим какой-то болезненный вид, в причудливой игре света и тени они брели по улице живыми карикатурами, блики от неоновых огней раскрашивали их лица то в ядрено-розовый, то в зеленый оттенок. Не удивительно, что люди шли, опустив головы, уткнув носы в поднятые воротники. Я и до этого замечала, что если в барах полным-полно экстравагантно одетых людей, то на улице все как один облачены в длинные пальто и шерстяные шапочки. Видно, аборигены самовыражаются только в той обстановке, которую сами выбирают.Я с изумлением обнаружила, что на часах всего половина десятого. А мне уже хотелось спать. Бар оказался черной дырой во многих смыслах – он высосал всю мою энергию, взамен раскошелившись лишь на пару капель водки с тоником. Но я обещала Ким, что заскочу хотя бы на минутку в заведение, где она работает. А тут еще этот Лекс… Меня охватили раздражение и злость – и какого черта все ко мне вяжутся? Прыгнуть бы сейчас в такси и рвануть к своему временному пристанищу, свернуться калачиком на огромной кровати, смотреть комедийный канал, жевать поп-корн и прихлебывать пиво…– Куда мы идем? – покорно проблеял Лекс.Свою личину Светского Льва он на время оставил, не говоря уж о личине Похотливого Соблазнителя. Наверное, решил, что образ Растерянного Мальчика принесет больше выгоды.– К моей подруге. Она работает в баре неподалеку. На перекрестке Второй авеню и Пятой улицы.– Как называется?– «Клюшки». Неплохое название, да?– Несколько прямолинейное, – хмыкнул Лекс.– «Клюшки», а не «Шлюшки», дурак.– А-а… Умн о, – пробормотал Лекс через целую вечность, сообразив наконец, что к чему. Признаваться, что я сама допустила ту же ошибку, было излишним. – Наверное, многие путаются.– Все зависит от того, как произносить.Я на разные лады забубнила «шлюшки-клюшки».– А… Помнишь, Алиса играла в «королевский крохей».– Да, точно! – обрадовалась я. – И вместо клюшек у них были фламинго.– Этот мужик, Льюис Кэррол, сидел на наркотиках, – глубокомысленно заметил Лекс. – Точно тебе говорю. Небось с утра до ночи под кайфом ходил.– Ага, когда не фотографировал маленьких девочек, одетых как шлюшки.– Как кто? – тупо спросил Лекс.– Как шлюшки, а не как клюшки.Мне вдруг показалось, что мы разыгрываем сцену из какой-то дурацкой комедии. Только по роли полагалось сидеть в дешевой забегаловке, а не шататься по улице. И чтобы меня играла… э-э… Дженнифер Тилли.– Если бы кто-то играл тебя в кино, кого бы выбрал?Лекс задумался, нисколько не смущенный резким поворотом в разговоре.– Того парня, что играл Джои в «Друзьях» Популярный молодежный телесериал

, – сказал он наконец. – Мне всегда казалось, что он делает вид, будто глупее, чем на самом деле, и благодаря этому вечно выходит сухим из воды.Ответ Лекса меня впечатлил. Я ожидала, что он назовет кого-нибудь очевидного – Джонни Деппа или Леонардо ДиКаприо на худой конец. Но Лекс действительно походил на Мэтта Леблана, пока тот не расжирел.– Хорошо, да? – самодовольно добавил он. – А ты небось думала, что я назову Джонни Деппа.– Вовсе нет, – солгала я.– А как насчет тебя?– Дженнифер Тилли. Такая, с темными волосами и странным голоском.– Боже, она мне очень понравилась в «Связи».– Она там играла лесбиянку, – заметила я. – Тебе бы и принцесса Анна понравилась бы, если вдруг стала бы тискать какую-нибудь девицу.– Не совсем. В этом есть резон, но все-таки. А писклявый голос? Я не про Анну. Хотя она многим сто очков вперед даст.– Знаю, – ответила я, скорчив рожу. – Дженнифер придется дать обещание разговаривать нормально, а не пищать как детская игрушка.– Разве я сказал, что голос Дженнифер мне не нравится?Я толкнула его, он толкнул меня в ответ. Мы устроили потасовку, выпуская пар, чтобы снять напряжение. Бог свидетель, нам было отчего переживать. Лекс прятался от правосудия; я его покрывала; нашу общую знакомую недавно задушили; а мы так и не обсудили, что случилось с нами в туалете на Хокстон-сквер. Как сказали бы американцы, у нас имелись проблемы.– Смотри-ка, – сказала я, парируя тычок Лекса, от которого наверняка вылетела бы на проезжую часть, – это уже Вторая авеню. Где-то здесь.– Знаешь, – задумчиво протянул Лекс, – где-то я уже слышал название этого бара.– Понятное дело. Ты и там ведь наверняка побывал. Наш пострел везде поспел. Как это тебе удалось? Расщепил себя на части и тусовался сразу в нескольких местах?– Кончай язвить, – обиделся Лекс. – Как раз здесь я и не был. Мне просто знакомо название, ясно?Он на время отказался от американизмов, к великому моему облегчению. Но благодарить я его не стала, сосредоточившись на поисках бара. Спросить было некого – немногочисленные живые души неслись по улице с такой скоростью, словно объявили воздушную тревогу, и они торопились в бомбоубежище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95