Минуту или больше Мэкси оставалась крепко прижатой к телу брата: он склонил голову, и они слегка потерлись носами в знак приветствия. – Что происходит, Тоби? – Мэкси перешла на шепот.– Не знаю. Последние несколько дней я никак не мог связаться с матерью. Эта история окружена тайной, но, кажется, скоро все прояснится. Ты потрясающе выглядишь, малыш, – заметил он, разжимая руки.– Кто это сказал? – прошептала Мэкси.– Я. Мне достаточно запаха твоих волос. На щеках чувствуется загар, причем не какой-нибудь там саутгемптонский, а самый что ни на есть высокогорный. Немного, правда, прибавила в весе – так, на три четверти фунта… вот здесь, на попочке, очень недурственно… – Он нежно отстранил ее от себя и пошел в зал.На каких-то два года старше ее, Тоби мог лучше любого другого узнать о состоянии сестры все, лишь прикоснувшись к ее ладони или услышав всего несколько сказанных ею слов.Высокий, энергичный на вид, он как бы постоянно прислушивался к себе (из-за этой манеры держаться Тоби Эмбервилл выглядел старше своих лет). С первого взгляда казалось, будто они с Мэкси совершенно не похожи друг на друга, однако и тот и другой обладали удивительным свойством занимать больше места, чем им физически положено. Мягкий рот Тоби с мясистыми губами не слишком гармонировал с волевым подбородком, с тем выражением упрямой решимости, которое отпугивало от него многих людей, несмотря на его всегдашнюю смешливость и приятную наружность физически крепкого мужчины. Янтарно-карие глаза были обрамлены первыми морщинками, выдававшими привычку близорукого человека щуриться при чтении, вместо того чтобы, поступившись тщеславием, носить очки.Мэкси внимательно проследила взглядом, как брат непринужденной, уверенной походкой входит в зал и усаживается на свой стул, который отец закрепил за ним десять лет назад, когда Тоби исполнился двадцать один год. С тех пор место это ни на одном заседании не занимал никто из присутствовавших, сам же Тоби делал это все реже и реже, по мере того как все больше прогрессировала его болезнь – retinitis pigmentosa Пигментная дегенерация (изменение) сетчатки глаза – наследственное заболевание с атрофией и пигментной инфильтрацией внутренних слоев сетчатки, грозящее полной слепотой.

и все больше сужалось поле его зрения. Остался ли относительно стабильным хотя бы центральный канал, подумала Мэкси. По внешним признакам весьма трудно бывало определить, что Тоби видит, а что нет: болезнь обладала свойством давать буквально каждый час разную картину в зависимости от условий, в которых он находится, – расстояния, угла зрения, уровня освещенности и десятка других факторов, что бесило его своей непредсказуемостью, позволяя временами видеть все без помех, чтобы затем вновь погрузиться в еще более нетерпимое состояние полуслепоты. Тем не менее Тоби научился переносить его, даже кажется привык, насколько это в человеческих силах, продолжала свои размышления о брате Мэкси, с тревогой и любовью прислушиваясь к тому, как он здоровается с сидящими за столом, безошибочно узнавая каждого из них по голосу. На какой-то миг, увлекшись, Мэкси даже позабыла, зачем она, собственно, пришла сюда, в этот зал.– Мэкси! – Серебряные переливы голоса с британским акцентом заставили ее сердце сладостно дрогнуть.Этот единственный в мире голос мог принадлежать только одному человеку – матери, и лишь он один мог заставить Мэкси сорваться с места, хотя и звучал так, словно его никогда не повышают, чтобы отдать приказ или попросить об услуге, и уж, конечно, меньше всего, чтобы выразить гнев. Модуляции голоса отличались такой уверенностью и изысканностью и были до того прохладно-чарующи и мягки, что их обладатель без труда мог получить если и не все, то почти все из того, что ему захочется. Мэкси, внутренне напрягшись, обернулась, чтобы поздороваться с матерью.– Когда это ты вернулась, Мэксим? – Голос Лили Эмбервилл выдавал ее удивление. – Я-то думала, что ты все еще катаешься на лыжах в Перу. Или ты была в Чили?Лили откинула челку со лба дочери привычным мягким движением руки, выражавшим в то же время и всегдашнее материнское неудовольствие по поводу ее прически. При этом Мэкси столь же привычно подавила вспышку бесполезного гнева, которым она научилась управлять много лет назад. И почему это, мелькнуло у нее в голове, никто, кроме собственной матери, не может заставить ее чувствовать себя безобразной?Лили Эмбервилл, три последних десятилетия своей жизни окруженная ореолом всеобщего поклонения, выпадающего на долю весьма немногих из числа богатых и могущественных красавиц, обняла свою дочь с поистине королевским достоинством. Мэкси ничего не оставалось, кроме как по обыкновению подчиниться этим объятиям со странной смесью обиды и нежности.– Привет, ма! Ты просто великолепна! – произнесла она, ничуть не покривив душой.– Жаль, что ты не могла сообщить нам о своем приезде, – ответила Лили, оставив комплимент без внимания и ничего не сказав в ответ. Похоже, решила Мэкси, что она нервничает, хотя для Лили подобное состояние являлось редкостью. Тем не менее мать нервничала и была явно напряжена.– Скорей всего, мама, тут произошла какая-то неразбериха. О сегодняшнем заседании правления мне никто не говорил. И, если бы не звонок Тоби, я бы вообще ничего не знала…– Возможно, мы просто не могли с тобой связаться. Но, может, мы все-таки сядем и начнем? – спросила Лили Эмбервилл и с отсутствующим видом направилась в зал, оставив дочь стоящей в дверях.К Мэкси тут же подошел Пэвка.– Садись рядом со мной, дьяволенок. Не так уж часто мне выпадает такой шанс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183