Довольно скоро Каттер познакомился с такими ведущими банкирами, как Ричард П. Кули, президент «Уэллс Фарго бэнк», Джордж Кристофер, председатель совета директоров «Коммонуэлс нэшнл бэнк», и Рудольф А. Петерсон, президент «Бэнк оф Америка». Не порывал он и своих связей с нью-йоркским деловым миром. Несколько месяцев, проведенных в Манхэттене, придали ему тот налет, какой придает год пребывания в Швейцарии молоденькой светской дебютантке из небольшого американского городка. То, что он там узнал, вроде бы не добавило ему долларов, но зато он получил возможность окунуться в волны океана, имя которому – американский бизнес.Вернувшись, Каттер вновь поступил в свою прежнюю контору «Букер, Смити энд Джеймстон», но вскоре перешел в другую, покрупнее. К тому времени, когда ему исполнилось тридцать, он был уже достаточно искушен, чтобы стать младшим партнером в фирме «Стэндингс энд Александер», одной из наиболее влиятельных в городе.Ее глава, Джеймс Стэндингс Ш-й, был коренным сан-францисканцем в пятом поколении, родом из настоящей аристократической (насколько это возможно в республике) семьи. К Каттеру он относился с большой симпатией. Нередко он приглашал его на партию гольфа в загородном клубе «Хиллсборо», брал с собой на охоту в Вудсайд Хант или вместе с ним отправлялся из гавани Сосалито в плавание на своей сорокавосьмиметровой яхте. Именно он рекомендовал Каттера в члены престижного сан-францисского клуба «Юнион Лиг», размещавшегося на Ноб Хилл: как и мистер Беннетт из «Гордости и предубеждения» Герой романа Джейн Остин.

, Джеймс Стэндингс должен был думать о том, чтобы найти женихов для своих дочек. Не пяти (слава богу!), как у мистера Беннетта, а всего лишь двух, но старшая, Кэндис, как ни горько это было признать, отнюдь не блистала красотой.Наряду с великолепным видом на залив, наряду с шармом, культурой и ресторанами Сан-Франциско по праву гордится еще и красотой своих женщин. Такие красавицы, как Пэтси МакГиннис, Пенни Банн, Мьена Виктор, Фрэнсис Бауэс, Марианна Кин и Патриция Уолкотт, при всей их неповторимости, в начале 60-х являлись вовсе не каким-то исключением, а правилом. По сравнению со средней местной красавицей Кэндис Стэндингс, даже в глазах обожавшего ее отца, была… дурнушкой. Не то чтобы совсем уж законченной, об этом речь не шла, но все-таки дурнушкой, как приходилось ему признать, несмотря на всю свою любовь к дочери. Никто ни разу на подумал назвать ее ласково Кэнди Конфетка (англ.).

. Ни он сам, ни его жена Салли, тоже коренная сан-францисканка в пятом поколении, особой красотой не отличались, но их старшая дочь, представительница уже шестого поколения, должна была, по их мнению, родиться красавицей – вопреки всем законам генетики. Ведь вот же их младшая, Нанетт, ей всего четырнадцать, а она обещает вырасти настоящей красоткой.Правда, Кэндис после долгих лет лечения могла похвастаться превосходными зубами, а ее волосы отличались шелковистостью. Она много занималась спортом, руки и ноги у нее были по-спортивному мускулисты, но телом она, увы, походила больше на юношу. Она закончила привилегированный частный колледж мисс Хэмлин и Финч, носила лучшие жемчуга от Гампа, но, к несчастью, не обладала ни граном той сексапильности, которая есть у любой девчонки даже такого плебейского города, как Лос-Анджелес, и которую так ценят мужчины.Джеймс Стэндингс III-й был необыкновенно богатым человеком, и богатство его с каждым годом становилось все больше. Если даже Салли Стэндингс и не отсылала самолетом свое белье в химчистку в Париж, как делала миссис В. В. Крокер, или не держала китайского повара с тридцатисемилетним опытом работы, как миссис Камерон, они с мужем жили, не считая времени путешествий и отдыха, в роскошном тридцатипятикомнатном особняке Рэмбл в аристократическом пригороде Хиллсборо в восемнадцати милях к югу от Сан-Франциско. Рэмбл, доставшийся Салли от родителей, был окружен садами, поднимавшимися уступами по склонам холма, которые своей внушительностью не уступали ландшафтной архитектуре. Строберри Хилл, принадлежавшего самой миссис Чарлз Блитц. Но, увы, увы, как ни прискорбно для Кэндис, Хиллсборо был буквально напичкан столь же роскошными особняками, где проживали не менее богатые отцы других девиц на выданье, и все они отличались большей – гораздо большей – красотой, чем Кэндис, а значит, имели и больше шансов выйти замуж и произвести на свет отпрысков, которым надлежало стать представителями Сан-Франциско в седьмом поколении.Никогда Джеймсу Стэндингсу III-му так страстно не хотелось, чтобы конъюнктура на рынке складывалась в пользу предложения, а не спроса, как тогда, когда долгими, бесконечно долгими. вечерами он с Салли и двадцатичетырехлетней Кэндис ужинали, тревожно прислушиваясь, не зазвонит ли телефон. Увы, всякий раз, когда это случалось (чем дальше, тем чаще), звонили не Кэндис, а Нанетт.
Каттеру пошел тридцать второй год. Ни разу за все это время он не испытывал к кому-либо чувств, вызванных в нем Лили: теперь оя считал весь свой роман с нею чистейшим безумием с его стороны. Но он дал Лили обещание. Написал ей письмо – единственное, которое по его убеждению, могло заставить ее хранить молчание. С тех пор он написал ей и другие письма. Они отличались осторожностью выражений, и было их не много (чтобы в Нью-Йорке это ни у кого не вызвало вопросов) – во всяком случае, много меньше, чем писем от Лили. Их тонкий замысел сводился к тому, чтобы Лили не предпринимала каких-нибудь необдуманных шагов, – теперь в ее письмах все чаще звучала мысль, что вскоре они должны быть вместе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183