Каждый день Мэкси ждала, что установки наконец-то прибудут, но ожидания в очередной раз оказывались напрасными.Каждое утро Зэкари по телефону умолял ее забрать ребенка и переехать в Саутгемптон, каждый вечер Рокко уверял ее, что оставаться в городе – это сумасшествие, он, мол, прекрасно обойдется несколько недель и без нее, а на уик-энды будет к ним выбираться, но Мэкси, привыкшая настаивать на своем, на сей раз была особенно непреклонна.Первое лето, как она считала, должно стать временем испытания, экзаменом, который, полагали окружающие, ей суждено провалить. Но она тем не менее собиралась продержаться, оставаясь в городе и не прибегая к помощи родителей, бросив своего труженика-мужа одного – без жены, без ребенка, без любви и заботы. Она не хотела сделать из Рокко «приходящего мужа», на несколько бесценных месяцев лишив его возможности наблюдать за тем, как день за днем растет его ребенок. Постыдно, поджав хвост, убежать из этого ада к океанской прохладе, комфорту, прислуге, подносящей тебе на подносе бокалы с только что выжатым охлажденным соком… Нет!Она достала влажную салфетку и вытерла струившийся по шее ручеек пота.«Почему это я никак не могу перестать думать о белом? – пронеслось у нее в голове. – Белые льняные простыни, белый песок, белые кучевые облака в голубом небе над синим океаном, девственно белые подгузники, белые теннистые туфли, горничные в белых фартуках, большие белые деревянные дома, белые плетеные столики, покрытые накрахмаленными белыми кружевными скатертями, и белая лиможская эмаль…»Наверное, потому, решила она, что нынешний август на Манхэттене не дарил ей ничего белого, если не считать обрывков когда-то белой бумаги, валявшихся под ногами.Тем временем Анжелика, проснувшись, принялась вопить во весь голос. Мэкси вынула ее из коляски и стала изо всех сил обмахивать газетой. Хотя девочку постоянно протирали и обмывали, все складки ее четырехмесячного пухленького тела покрывала сыпь или еще какие-то противные прыщики. Она росла красивой девочкой, если не считать тех моментов, когда личико ее сморщивалось от жалобного плача, – а так было большую часть лета.– Бедненькая ты моя, – запричитала Мэкси, почувствовав, как у нее на глаза наворачиваются слезы. – Бедненькая малютка, мне так тебя жалко, так жалко… – И она всхлипнула, ткнувшись Анжелике в шейку. – Бедненькая, несчастная ты моя! Храбрая девочка, умница, никто тебя даже не похвалит, никто, никто, никто!При этих словах Анжелика перестала плакать, распахнула глазки и, потянув за выбившуюся материнскую прядь, улыбнулась. Мэкси, не выдержав, расплакалась еще сильнее, сквозь слезы повторяя:– Бедняжка, маленькая ты моя…Вскочив со скамейки, она с бешеной скоростью покатила коляску прочь со сквера. Маленькое такси, водитель которого заметил ее состояние, притормозил рядом, и Мэкси, бросив на углу пятисотдолларовую английскую коляску, схватила ребенка и нырнула в машину.– Отель «Сент-Риджес», – бросила она. – И побыстрей. У нас срочное дело!Компания «Эмбервилл пабликейшнс» держала в этой гостинице свой постоянный люкс для важных клиентов, и обслуживающий персонал знал Мэкси в лицо. Эскорт охающих и ахающих горничных провожал ее в пятикомнатный номер так, словно она по меньшей мере только что была извлечена из пучины волн морских и теперь находилась в спасательной шлюпке. Мэкси в изнеможении рухнула на ближайшую же кровать, прижав к себе ребенка, – до чего же приятно просто наслаждаться прохладой! Почувствовав себя достаточно освеженной, она наполнила ванну и, сняв с себя и Анжелики все, что на них было, и распустив волосы, осторожно влезла в тепловатую воду, держа ребенка на руках. Лежа на спине, она слегка покачивала дочку на воде, поддерживая под мышки и щекоча лбом ее маленький розовый носик. При этом Мэкси что-то вполголоса мурлыкала – ни дать ни взять русалка со своим младенцем.Ванна вскоре восстановила ее силы. Закутав себя и Анжелику в огромные махровые полотенца, Мэкси засела за телефон. Во-первых, она заказала у «Сакса» набор детских рубашек и распашонок, детскую кроватку, новую коляску, ночное белье и маленькую качалку. Затем связалась с «Бонвитсом», чтобы ей привезли халаты, шелковые пижамы и хлопчатобумажные рубашки и шорты. После этого Мэкси позвонила в цветочный киоск «Сент-Риджеса» и попросила доставить в номер дюжину белых ваз – с белыми цветами. Из аптеки ей должны были принести тальк, вазелиновое масло, подгузники и шампунь. От «Шварца» – вертящийся «мобил» Подвешиваемые фигурки, вращающиеся при малейшем движении воздуха.

, который она собиралась повесить над кроваткой, и дубли всех самых любимых зверюшек, которые были у Анжелики дома. Мэкси также распорядилась, чтобы гостиничные посыльные отправились немедленно по указанным адресам для срочной доставки, и уже после этого заказала в номер ленч, предварительно выяснив, есть ли на кухне суп-пюре из морковки и белое куриное мясо. В ожидании ленча она набрала служебный номер Рокко.– Дорогой, – взволнованно начала она, – я только что обнаружила такое превосходное местечко, где все мы сможем переждать это страшное лето. И, представляешь, всего в нескольких кварталах от твоего офиса…
Августовская жара в общем-то нормальное явление для Нью-Йорка, как подтвердит вам любой житель города, добавив, что сентябрь тоже бывает не лучше. Песня «Осень в Нью-Йорке» должна была бы оговаривать, что имеется в виду октябрь: подобно парижанам из «Апреля в Париже» нью-йоркцы только в это время могут достать свои зонтики, плащи с теплой подстежкой и галоши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183