Когда Кейт вышла оттуда с маленьким махараджей Кунваром, цеплявшимся за её руку, лицо её было бледным и искажённым страданием, а в глазах блестели слезы негодования. Вот что значит увидеть все своими глазами.Тарвин бросился ей навстречу, но она отстранила его тем царственным жестом, которым женщины пользуются в минуты глубокого волнения, и кинулась домой к миссис Эстес.В эту секунду Тарвин почувствовал, что его грубо вытолкнули из её жизни. Тем же вечером махараджа Кунвар встретил Тарвина на веранде гостиницы; Ник мерил веранду шагами и почти жалел, что не застрелил махараджу за тот взгляд, которым наградила его Кейт. С глубоким вздохом он благодарил Бога за то, что был здесь, рядом, мог видеть её и защитить её, а если понадобится, и увезти отсюда, в конце концов, и силой. Содрогаясь от ужаса, он представлял себе, как бы она жила здесь одна, под защитой лишь миссис Эстес.— Я привёз это для Кейт, — сказал малыш, осторожно вылезая из экипажа с огромным свёртком в руках. — Пойдёмте со мной к ней.Тарвин, не мешкая, вышел из гостиницы, и они поехали к дому миссионера.— Во дворце все говорят, — сказал мальчик, — что она ваша Кейт.— Я рад, что они так прекрасно информированы, — пробормотал Тарвин свирепо. — А что это вы ей везёте? — громко спросил он у махараджи, положив руку на свёрток.— Это посылает ей моя мать, королева — настоящая королева, понимаете? Ведь я же принц. Она ещё велела на словах передать кое-что, только я не могу сказать вам этого. — И он шёпотом, как маленький ребёнок, повторял почти про себя, чтобы не забыть, слова матери. Когда они подъехали, Кейт была на веранде, и лицо её просветлело при виде мальчугана.— Пусть стража встанет у входа в сад. Идите же и ждите меня на дороге, — приказал он своей охране.Экипаж отъехал от дома, сопровождаемый солдатами. Малыш, все ещё держа Тарвина за руку, протянул свёрток Кейт.— Это от моей матери, — сказал он. — Вы её видели. Этот человек может не уходить. Он… — мальчик помедлил, ища слово, — ваш возлюбленный, да? Ваша речь — это и его речь.Кейт залилась румянцем, но не попыталась опровергнуть его слова. Да и что она могла сказать?— Я должен сказать вам следующее, — продолжал он, — сказать перво-наперво, чтобы вы поняли. — Он говорил несколько неуверенно, по всей видимости, переводя с родного языка на английский, и при этом выпрямился во весь рост и отбросил со лба изумрудную кисть, свисавшую с чалмы. — Моя мать, королева — настоящая королева, — говорит: «Я так долго сидела за этой работой. Я даю её вам, потому что видела ваше лицо. То, что сделано, может быть уничтожено против нашей воли, а цыганские руки — воровские. Ради богов, следите за тем, чтобы цыганка не распустила нити, не уничтожила того, что я сделала, потому что в этом моя жизнь и моя душа. Берегите мою работу, которую я дарю вам, — ткань, которая целых девять лет была на ткацком станке». Я знаю английский лучше, чем моя мать, — сказал мальчик, переходя на нормальный тон.Кейт развернула свёрток и вынула черно-жёлтый плед с ярко-красной бахромой, связанный довольно неуклюже. Вот чем королевы Гокрал Ситаруна заполняют свой досуг…— Это все, — сказал малыш. Но похоже было, что уходить ему не хотелось.Когда Кейт рассматривала жалкий дар, её горло сдавила судорога. Мальчуган, все это время не отходивший от Тарвина и не выпускавший его руку, начал заново дословно повторять материнское послание, не пытаясь объяснить, что оно означает, при этом его пальчики все сильнее и сильнее сжимали руку Тарвина.— Передайте, пожалуйста, вашей матери, что я ей очень благодарна, — растерянно произнесла Кейт, не вполне владея голосом.— Ответ должен быть другой, — сказал малыш и посмотрел умоляюще на своего высокого друга-»англичанина».Неожиданно в голове Тарвина промелькнуло воспоминание о ленивых разговорах торговых агентов на веранде гостиницы. Он быстро подошёл к Кейт и, положив руку ей на плечо, прошептал хрипло:— Разве вы не понимаете, что она имеет в виду? Это же сам мальчик… Ткань, которую она ткала целых девять лет.— Но что же я могу сделать? — вскричала Кейт, совершенно сбитая с толку.— Присматривать за ним. Постоянно и неустанно. Вы же очень сообразительная и разберётесь, что к чему. Ситабхаи нужна его жизнь. Она не должна добиться своего.Кейт постепенно начинала понимать ситуацию. Все возможно в этом ужасном дворце, даже убийство ребёнка. Она уже догадалась о том, как ненавидят друг друга королева-мать и новая, молодая жена махараджи. Махараджа Кунвар стоял неподвижно в сумерках угасавшего дня, поблёскивая алмазами своей драгоценной одежды.— Может, мне повторить ещё раз? — спросил он.— Нет-нет-нет, малыш! Нет! — закричала она, бросаясь на колени перед ним и прижимая его худенькое тельце к своей груди с внезапной нежностью и жалостью. — Ник! Что мы будем делать в этой ужасной стране? — Она заплакала.— Ну ладно! — сказал махараджа абсолютно безучастно. — Мне сказали уходить только после того, как вы заплачете. — Он кликнул стражу и экипаж и отбыл, оставив свой небогатый подарок на полу.В полутёмной комнате слышались всхлипывания Кейт. Ни миссис Эстес, ни её мужа не было дома. Это маленькое словечко «мы», произнесённое ею, наполнило сердце Тарвина сладким трепетом. Он наклонился к ней и обнял, и Кейт не стала возражать и отчитывать его.— Вдвоём мы справимся с любыми трудностями, — прошептал он, когда её голова легла ему на плечо. Х «Дорогой друг! Вы были вчера ко мне немилосердны и сумели сделать мою жизнь ещё труднее. Я знаю, что проявила слабость. Я расстроилась из-за малыша. Но я должна делать то, ради чего приехала сюда, и я хочу, Ник, чтобы вы укрепляли меня в моем намерении, помогали, а не мешали мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67