— Дочка, возьми лампу! Отнеси... отнеси ее в Куатани... принеси калифу... и моли его о том, моли... чтобы он простил твоего глупого... злого...
— Отец!!!
Если старик и хотел сказать что-то еще, но времени для этого не осталось. Огонь в его глазах сразу угас, руки обмякли. Он рухнул на пол. Амеде бы обнять его, полить слезами ставшее неподвижным тело, но она только сидела и смотрела на отца, не мигая. Ее лицо стало землисто-серым, кровь бешено стучала в висках.
Лампа! Лампа! Но где теперь было искать Фаха Эджо?
Мать-Мадана вбежала в трапезную. Все ее постояльцы покинули караван-сарай и бежали в горы. Беснуясь, старуха прокричала:
— Амеда! Ты что там прячешься, мерзавка? А старик почему, спрашивается, тут разлегся?
— Он умер, — прошептала девочка, но хозяйка ее словно бы не услышала. Она была готова пнуть ногой распростертое на полу тело.
— Эвитам! Ах ты, неблагодарная тварь! Подумать только — столько лет я держала тебя здесь, давала тебе кров, кормила тебя, и вот теперь ты уничтожил мое дело! И из-за чего, спрашивается? Из-за какой-то правды, подумать только! Так я тебе тоже сейчас правду скажу! Убирайся вон с моего чистого пола, убирайся немедленно! Помоги, Терон! Куда задевалась моя метла?
Амеда вскрикнула:
— Он мертв, глупая ты старая сука! Он умер!
— Как ты сказала, девчонка? Как ты меня назвала?!
— Я сказала, что мой отец мертв, а виновата в этом ты!
— М-мертв? — в отчаянии переспросила старуха. — Что же, мне его теперь еще и хоронить придется, да?
— Заткнись! Заткнись сейчас же, старая злыдня!
Амеда шагнула к хозяйке, размахивая кулаками. Но мать-Мадана была крепкой старухой. Она схватила девочку за плечи, вцепилась в ее волосы, попыталась другой рукой выцарапать глаза.
— Мерзкая девчонка! Поколотить меня вздумала? Я тебя сама поколочу, да так, что ты не сможешь ни встать, ни сесть!
Амеда еле-еле сумела вырваться. Хранимое не один год недовольство придало ей сил. Она ударила мать-Мадану ногой, и та, охая, отступила. Амеда, обуреваемая злостью, пошла по кругу, сжав кулаки.
— Убью тебя! Убью!
— На помощь! — завопила мать-Мадана. — Помогите! Убивают!
Но до этого не дошло. Амеда нанесла хозяйке еще несколько ударов. Та не удержалась на ногах и, рухнув, упала поперек лежавшего на полу трупа Эвитама. А в следующее мгновение Амеда развернулась и, не слушая жалобные вопли старухи, помчалась к двери, прочь из проклятого караван-сарая.
Солнце безжалостно освещало белые стены и пыльный песок. Амеда, тяжело дыша, привалилась к стене. Она должна была разыскать Фаху Эджо и отобрать у него лампу. Шмыгнув носом, девочка обвела взглядом площадь, сердито утерла заплаканные глаза.
Никого. Нигде ни души.
— Неверный! — крикнула Амеда.
Только эхо ответило ей.
Взгляд девочки метнулся влево, потом вправо. Она выбежала со двора и опрометью бросилась к поселку метисов, но проулки были пусты, и площадь тоже. Повсюду были видны следы поспешного бегства. Над непогашенным очагом висел котелок с булькающим варевом, валялась в грязи оборвавшаяся бельевая веревка вместе с развешанным на ней тряпьем, по которому не раз прошлись чьи-то сапоги. Громко жужжали мухи, а вонь стояла еще более жуткая, чем прежде.
— Неверный?! — прошептала Амеда в страшной тишине. Она, еле дыша, прижала ладонь к губам. Ее друг не мог уйти, ведь не мог же! Она с опаской пошла дальше. Теперь, когда с ней не было Фахи Эджо, девочке было боязно здесь. Пройдя несколько шагов, она задела ногой ночной горшок. Горшок, звякнув, перевернулся. Потом Амеда наступила на что-то мягкое, податливое. Девочка поежилась — это была мертвая птица. Занудные мухи жужжали и жужжали. Но девочке казалось, что в голове у нее звучит какой-то особый звон. Она думала о Всадниках. О Черном и о Красных и Желтых, которые прискачут за Черным. Неужели они правда спалят деревню дотла? Но если все верили в это, наверное, так и должно было случиться. Но Амеда осознавала и что-то другое. Сначала эта мысль звенела в ее сознании подобно жужжанию мух, а потом вдруг преобразилась в боль.
Девушка! Дона Бела!
Амеда обшаривала взглядом проулки. Поселок метисов напоминал лабиринт, но обшарпанную ваганскую кибитку она бы узнала сразу. Девочка пошла тем путем, которым шла утром с Фахой Эджо. Миновала кособокую хижину, выстроенную из плавника, с занавеской из водорослей на месте двери. К столбику возле входа было приколочено гвоздем некое изображение, сплетенное из водорослей и призванное отгонять злых духов. Закон халифата Куатани возбранял метисам пользоваться дарами моря, но они дерзко нарушали закон и собирали водоросли, а потом открыто развешивали их вот так — словно хотели всем показать, что они ничего не боятся.
— Кроме всадников! — проговорила Амеда вслух и чуть было не расхохоталась, но смех ее сразу же утих, как только она свернула за угол. Кибитки Эли Оли Али на месте не было.
Амеда стукнула себя кулаком по лбу. Какая же она дура! Ну, конечно, кибитки и не могло быть здесь! Двоюродный братец Фахи Эджо был не какой-нибудь глупый крестьянин, готовый бросить все нажитое и бежать в горы. Наверняка сейчас он уже был далеко отсюда и вез свою драгоценную поклажу на рынок в Куатани.
Амеда застонала. Перед ее мысленным взором снова предстал образ прекрасной пленницы, но теперь не время было думать о Доне Беле.
Миновав то место, где раньше стояла кибитка, девочка оказалась на вершине утеса — на том самом месте, где Эли Оли Али отказался от лампы, назвав ее дрянной, никому не нужной вещью. Амеда чуть было снова не рассмеялась. Теплый ветер раздувал ее домотканую рубаху. Глядя на сверкающее под лучами солнца море, девочка зажмурилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218