До сих пор Серые Плащи ни в одном месте не останавливались дольше чем на ночь. Изабо же должна была сидеть в молчании, приобщаясь к силам природы, три дня и три ночи, прежде чем могла приступить к Испытанию Колдуньи. Такое испытание было невозможным в шуме и суете армейского лагеря.
Карликовая сова Буба перелетала с ветки на ветку, озадаченно ухая. Зачем-ух мы-ух здесь-ух? Почему-ух не спим-ух?
Я-ух только что-ух пообедала-ух, с улыбкой ухнула ей в ответ Изабо.
Днем-ух надо-ух спать-ух, ухнула Буба.
Это-ух тебе-ух, отозвалась Изабо. Я-ух не сова-ух.
Пока-ух не сова-ух, грустно согласилась Буба. Она так и не смирилась с нежеланием Изабо принимать другой облик после последнего ужасного приступа колдовской болезни, и всегда пыталась уговорить Изабо снова полетать вместе с ней.
Земля под ногами Изабо начала медленно понижаться. Она повисла на крепком суку и подтянулась, чувствуя грызущее беспокойство. Этот небольшой лесок был единственным невозделанным местом на много миль окрест, поскольку Блессем был краем лугов и зеленых изгородей. Если она не найдет какое-нибудь местечко, где можно высидеть все Испытание, могут пройти еще долгие месяцы, прежде чем ей представится следующая возможность.
Она услышала журчание бегущей воды и воспрянула духом. Она пошла на звук, выйдя через тенистую дубовую рощицу на небольшую поляну, залитую солнечным светом. Изабо поняла, что она нашла свое место.
Из расселины в западном склоне утеса бил родник кристально чистой воды, каскадом сбегая по холму и собираясь в небольшую заводь в центре рощицы. На ее поверхности плавали кувшинки, белые, малиновые и голубые, а по обеим сторонам, прямые, точно копья, торчали камыши. За ней простирался небольшой луг, где над зарослями диких трав и цветов порхали стаи пестрых бабочек. Боярышник в полном цвету стоял в кругу опавших белых лепестков, а в дальнем конце древнее тисовое дерево пьяно склонилось на одну сторону. Корни кривого тиса образовывали широкое сиденье на краю утеса, с которого длинными бледными кистями срывался поток. Обрамленная склоняющимися ветвями дубов, оттуда открывалась панорама на лежащую внизу долину, где над голубовато поблескивавшим озером к небу взмывали стены и башни Дан-Идена.
Внезапно она заметила никси, сидящую на листе лилии и глядящую на нее любопытными блестящими глазами. Крошечное существо немедленно нырнуло обратно в заводь, но у Изабо радостно екнуло сердце. Она встала на солнце, с улыбкой подняв руки к небу.
Здесь-ух? — спросила Буба.
Здесь-ух, согласилась Изабо.
Солнце еще только поднималось из-за леса, когда Изабо на следующее утро вернулась в дубовую рощу. Она была одна. Буба, пусть и очень неохотно, но все же согласилась дожидаться ее в окружавшем рощу лесу, чтобы Изабо смогла высидеть Испытание в одиночестве, как полагалось.
Было очень тихо, трава на лугу клонилась под тяжестью росы, и единственным звуком были птичьи трели. Изабо принесла с собой большую охапку дров и тяжелую сумку, которую разобрала в душистой тени боярышника. Там оказались пять высоких свечей цвета заката, небольшой мешочек с солью и другой такой же с сушеной драконьей кровью, пучок сухих трав и цветов, несколько оловянных мисок, небольшая бутылочка с драгоценным маслом, тонкая книга в голубой обложке, буханка хлеба, бутыль с терновым вином, мешочек с небольшими красными яблоками и головка сыра, который Изабо сделала своими руками, чтобы быть уверенной, что в него добавлен сок цветов репейника, а не с пищеварительные соки ягнят.
Аккуратно разложив все под боярышником, она села в уютных объятиях тисовых корней и поела в последний раз за следующие три дня, запив еду водой из родника. Вода была холодной и пахла землей и темнотой, и у Изабо свело горло.
Пока Изабо ела, ее взгляд постоянно возвращался к голубой книжечке, которую она положила на землю. Мегэн дала ее Изабо накануне, крепко обняв ее и поцеловав между бровей.
— Это твоя книга ученицы, Бо, — сказала она. — Теперь ты готова прочитать ее.
Изабо не была так в этом уверена. Как-то раз Мегэн уже позволила ей прочитать несколько страниц, и Изабо пришлось пережить несколько неприятных минут. На страницах книги были скрупулезные записи о росте и успехах Изабо, а она знала, что была своенравным и непослушным ребенком, которому было куда интереснее лазать по деревьям, плавать с выдрами и играть с белками и донбегами, чем заниматься математикой, астрономией и историей.
На книге лежало кольцо, вспыхивавшее горячим желтым огнем. Это был очень редкий камень, драконий глаз, который находили лишь в далеких горах, где жили драконы и где Изабо выросла. Внутри на кольце было выгравировано ее имя. Это был дар, который в день ее появления на свет преподнесли ей сами драконы.
Камень был вставлен между двумя изящными однолепестковыми розами, а по ободку кольца был выгравирован узор в виде изогнутых стеблей, покрытых острыми шипами. Тот же узор повторялся и на броши, которой был сколот ее мягкий белый плед. Это была эмблема клана Мак-Фэйгенов, потомков Фудхэгана Рыжего, который летал с драконами и построил многие из великих башен ведьм, включая свои собственные, Башни Роз и Шипов, где и умер от руки своей сестры-близнеца, Сорхи Убийцы.
Те, кто хотят сорвать розу, должны не бояться шипов, подумала Изабо и дрожащими пальцами взяла кольцо. Она повернула кольцо так, что камень поймал солнечный луч и вспыхнул желтым огнем, потом надела его на средний палец левой руки. С тех пор, как она вернулась в лоно Шабаша, ей запретили носить это кольцо, и она очень по нему скучала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113