— Теперь, когда я стала колдуньей мне позволена серебряная отделка, — со смехом возразила Изабо. — Нет, ты же видела, как я ухватилась за то роскошное платье, которое ты дала мне в Эрране. На самом деле, ведьмы должны носить свои одеяния лишь во время ритуалов и когда исполняют свои обязанности. Просто сейчас я все время на службе, ведь Мегэн моя наставница и мы все едем на войну. Кроме того, у меня не слишком много одежды, я же никогда не проводила много времени при дворе.
— Ну ладно, тогда предлагаю тебе сделку. Каждая из нас закажет себе новое платье, яркое и смелое. Например, желтое или розовое!
— Только не с моими волосами! — сокрушенно сказала Изабо. — Но тебе подойдет любое. А я сошью себе зеленое, чтобы оно напоминало мне о лесах.
— Отлично! — сказала Эльфрида, придя в возбуждение. — Значит, по рукам.
Они поплевали на ладони и пожали друг другу руки, как дети, а потом Эльфрида вернулась обратно в столовую, танцующей походкой и с улыбкой на губах, чтобы указать лордам их комнаты и убедиться, что всех хорошо устроили.
Мегэн весь разговор просидела молча и с закрытыми глазами. Теперь она открыла их и улыбнулась Изабо, сказав хрипло:
— Ты хорошо поработала сегодня, моя Бо, и я говорю не только об ужине для всех этих людей.
— Спасибо, — сказала Изабо. — Пойдем, ты, наверное, очень устала. Уложим ребятишек и сами ляжем. Пряхи, я просто на ногах не держусь!
Она склонилась к старой колдунье, чтобы помочь ей подняться на ноги, и Мегэн очень удивила ее, поцеловав ее в щеку и потрепав ее дрожащей рукой.
— Ты хорошая девочка, моя Бо, — сказала она. — Хотя, конечно, уже не девочка, верно? Женщина и колдунья. — Она с улыбкой вздохнула и вышла из комнаты с Гита, свернувшимся клубочком у нее в кармане.
Нила стоял перед отцом, гордо подняв голову, в ниспадающем с плеч плаще из тюленьего меха. Его тень, длинная и тонкая, тянулась по песку.
Король сидел на высокой скале, опустив перепончатые ноги в лениво плещущуюся воду. Даже в угасающем свете было ясно, что он очень рассержен. Его рык разносился по всей бухте, а кожа приобрела цвет морского винограда. Позади него стоял его личный отряд воинов, у многих из которых был обеспокоенный вид, а с другой стороны стояли десять братьев Нилы, ухмыляясь, точно тигровые акулы.
— И что ты скажешь в свое оправдание, ты, бесхребетный болван? — рявкнул Король.
— Я уже рассказал, что произошло, — спокойно отозвался Нила. — Мой отряд тоже дал показания. Она умнеет зачаровывать нас своим пением, как человеческие ведьмы. Очень многие наши сородичи утонули от их колдовского пения. Нам повезло, что мы остались в живых.
— Я считал, что ты отрастил себе не только клыки, но и мозги. Я полагал, что, получив свой отряд и морского змея, ты станешь выказывать больше уважения своему королю и своему народу! — разъярился его отец. Его лицо побагровело от гнева, клыки желто блестели в длинных лучах заходящего солнца. — И все же не успел ты захватить мою ублюдочную дочь, мою хитрую, коварную и вероломную дочь, эту двуличную рыбу-змею, которая предала и подвела меня, как тут же позволил ей выскользнуть у тебя из рук!
— Акулья требуха! — обозвал его один из братьев.
— Безмозглый моллюск, — презрительно добавил другой.
— А возгордился-то, еще и черную жемчужину всем напоказ на груди вывесил, — прошипел его старший брат, Лонан.
— Ты позволил обмануть и околдовать себя! — взревел Король. — Как только ты понял, что она умеет петь мерзкие песни человеческого колдовства, ты должен был вырвать ее поганый язык! Ты должен был перерезать ей горло и скормить ее акулам!
Нила почувствовал, как где-то глубоко внутри него начал закипать гнев, но ничего не сказал, зная, что ни оправданий, ни объяснений не станут даже слушать. Его молчание лишь еще больше разъярило короля.
— Самонадеянный червяк! О чем ты так долго говорил со своей ублюдочной сестрой? Какое гнусное предательство ты замышляешь?
Нила больше не мог молчать.
— Я не замышляю никакого предательства! — воскликнул он. — Я всегда был верен!
— Ты всегда питал слабость к грязным человечишкам, — насмехался Лонан. — Вечно тискался и лизался со своей неуклюжей полукровкой. Теперь, когда твою рабыню у тебя отобрали, небось, найдешь себе какую-нибудь новую грязную полукровку…
Преисполненный отвращения, Нила бросился на старшего брата.
— Как ты можешь говорить такое? — заорал он. — Майя наша сестра, ты, слизняк!
— Думаешь, я горжусь родством с этой вероломной морской змеей? — презрительно процедил Лонан, сбив Нилу с ног. — С дочерью человеческой рабыни? Да я скорее признаю своим сородичем морского слона! — Он пнул брата по голове.
Нила откатился и, шатаясь, поднялся на ноги, но тут же наткнулся на другого брата. Лонан расхохотался, нагнувшись, чтобы сорвать черную жемчужину с груди Нилы.
— Возомнил себя избранником Йора? Это я Помазанник, медуза! Я наследник престола! — Он злобно пнул Нилу под ребра. Нила скорчился на земле, схватившись за живот, а Лонан повесил жемчужину себе на шею, уже увешанную ожерельями из морских алмазов, резных кораллов и белых жемчужин.
Нила ухитрился подняться на колени, но все девять его братьев окружили его, насмехаясь, пиная и безжалостно избивая его до тех пор, пока он уже больше не мог ни встать, ни ответить на их удары. Ослепленного, задыхающегося, покрытого синяками и всего перепачканного в песке, его снова приволокли и бросили перед Королем.
— Значит, ты сочувствуешь своей вероломной сестре, — осведомился король, сверкая бледными глазами. — Ты позволил ей избежать моего правосудия из жалости? Она всего лишь жалкая ничтожная полукровка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113