Когда на нем не осталось ничего, кроме рубахи, Дайд ласково уложил Лахлана на кровать, сказав:
— Спи, хозяин. Я буду стеречь твой сон.
Лахлан послушно перевернулся, улегшись на живот, сложив крылья вдоль спины и уложив голову на скрещенные руки. Он вжался щекой в подушку, пробормотав:
— Как же я устал…
Спи-ух, тихонько ухнула Буба, устроившаяся на верхушке большого зеркала.
— Утром тебе будет лучше, — ласково сказала Изабо, не удержавшись от того, чтобы заботливо не подоткнуть вокруг него одеяло. Прикосновение ее руки заставило его открыть глаза, и он пробормотал:
— Изабо…
— Что?
— Спасибо тебе. Прости меня.
— Ничего страшного. Спи.
Он снова закрыл глаза, пробурчав:
— Легко сказать: спи. Хотел бы я.
Через миг он уже спал, чуть похрапывая. Дайд с Изабо молчаливо смотрели на него некоторое время, потом Изабо поднялась на ноги, подтянув свой собственный плед. Буба спорхнула со своего насеста ей на плечо, тревожно перебирая лапами и вертя головой.
— Сегодня ночью ты могла заполучить его, — очень тихо сказал Дайд. Изабо кивнула, не в силах поднять на него глаза.
— Так почему же ты этого не сделала? Ты ведь хотела этого.
— Я не имела на это права, — ответила Изабо.
— Но тебе этого хотелось. — Он придвинулся к ней ближе, нагнув голову, чтобы увидеть ее лицо.
— Да, — ответила она. — Я многие годы видела его в своих снах. — Почему-то оказалось очень легко сказать Дайду эти слова, которые, как она думала, она никогда не сможет произнести, вот так, стоя рядом с ним в темноте, слушая тихое дыхание Лахлана. — Понимаешь, мы связаны между собой, Изолт и я. В своих снах я вижу ее глазами и чувствую то, что чувствует она. Это не всегда хорошо.
— Она знает? Ну, что он тебе снится?
— Думаю, что нет, — ответила Изабо, вздрогнув. — Надеюсь, что нет.
— А Изолт тоже видит твоими глазами? — спросил он, взявшись за концы ее пледа и плотнее укутывая ее. У Изабо защипало глаза.
— Думаю, что у Изолт другие Таланты. Не думаю, чтобы она грезила в своих снах, — ответила она, и голос у нее снова сорвался.
Дайд покачал головой.
— Да, грезить о том, кого никогда не сможешь получить, очень тяжело.
Изабо кивнула, глядя на него снизу вверх. Он нагнул голову и поцеловал ее, потом коснулся губами ее заплаканных глаз, и она склонила голову ему на плечо. Он прижал ее к себе, потом отстранился.
— Иди, тебе самой пора спать, — сказал он. — Скоро рассвет, а нам предстоит долгий путь. Ты должна постараться поспать.
Она кивнула, утирая лицо, и отошла.
— А ты?
— Я посижу с хозяином, — ответил Дайд.
Она снова кивнула и тихо двинулась к двери. Когда она открыла ее, Дайд сказал со смешком в голосе:
— Изабо?
— Что?
— На этот раз твоя маленькая совушка меня не клюнула.
— Ну да, точно.
— Наверное, теперь я нравлюсь ей немного больше.
— Наверное.
Тебе пора-ух спариваться-ух, ухнула Буба. Тебе пора-ух вить-ух гнездо-ух, откладывать-ух яйца-ух.
Лицо у Изабо запылало. Она могла только надеяться, что Дайд не понимал язык сов.

АЛАЯ НИТЬ ВПЛЕТЕНА
ПОЛЕТ СРЕДИ ЗВЕЗД
Изолт открыла глаза. Над ней темнело ночное небо, и звезды уже начинали гаснуть, еле видные в просветах между тяжелыми грядами облаков. Она перевернулась, села, обняла колени, глядя на очертания гор, уже начинавших вырисовываться сером светлеющем небе. Она нахмурилась, не в силах отогнать остатки плохого сна, нависавшие над ней. Она попыталась забыть о нем, но хотя подробности уже померкли, общее ощущение горя и предательства осталось.
— Миледи? — прошептал Каррик Одноглазый, садясь на своих мехах с другой стороны от догоревшего до углей костра. — Все в порядке?
Она кивнула, протирая глаза руками.
— Да, все в порядке. Можешь еще поспать, Каррик, еще не рассвело.
Он выбрался из своих мехов, дрожа на морозе, пробиравшемся через одежду.
— Нет, миледи. Позвольте мне раздуть огонь и приготовить вам чай. У вас замерзший вид.
— Я действительно замерзла, — удивленно отозвалась она.
Корриган принялся раздувать красновато поблескивающие в темноте угли, подкармливая их сухими листьями и прутиками. Потом набрал в старый закопченный котелок снега и повесил его над огнем, заметив:
— Единственное, что в снеге хорошо, это то, что не приходится далеко отходить в поисках воды.
Изолт ничего не ответила, глядя, как ее оруженосец бросил в растаявший снег пригоршню душистых листьев и вытащил ее кружку. В предрассветных сумерках он еще больше походил на огромный валун, со своими грубоватыми чертами, заросшими серебристым лишайником, и единственным глазом, похожим на трещину в камне.
Он поднес ей дымящуюся чашку, и пока она пила, занялся приготовлением каши и сбором хвороста. Когда она поела и снова согрелась, сон почти изгладился у нее из памяти. Остальной лагерь уже начал потихоньку просыпаться, и Изолт встала и стряхнула с себя свое дурное предчувствие, как волк стряхивает со шкуры снег.
— Похоже, опять будет буран, — заметил Хан'гарад, опираясь на свой посох и глядя на облака, переползающие через край горной гряды. Ветер раскачивал сучья сосен и взметал снег, закручивая его маленькими белыми смерчами. Солдаты, накинув капюшоны, яростно боролись с ветром, мешавшим им сниматься с лагеря. Серебристая заря померкла, сменившись сумерками, почти такими же непроницаемыми, как и тьма ночи.
— Надеюсь, что нет, — отозвалась Изолт. — Мы уже и так отстали от плана. Мы не можем еще задерживаться, пережидая метель.
— Это лучше, чем быть застигнутыми бураном в горах, — ответил он.
— Да я понимаю, — сказала она. — Но может быть, нам удастся оставить его внизу? Тучи висят очень низко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113