— Я не беспомощна. Если у тебя есть доступ к ядам, я тоже умею ими пользоваться. У тебя есть сторонники, которые сделают все, что ты им скажешь, не задавая вопросов, но и у меня тоже.
К большому удивлению Ис, мадам только села обратно на свой стул и с улыбкой покачала головой.
— Один или два, может быть. Змадж, возможно Джмель, пока они под действием ожерелья Химены и твоих любовных чар. Но остальные привыкли слушаться меня, и тебе сложно будет поколебать их верность.
Она повернулась к Ис спиной, взяла серебряную песочницу и посыпала письмо, чтобы чернила высохли.
— Взять, например, этого дурака Вифа — прискорбное зрелище, вот во что выродились чародеи в наши дни. Он неделями страдает по поводу какой-нибудь мелочи вроде нового камзола. Решиться перейти на твою сторону — да на это у него годы уйдут.
Ис наклонилась и подобрала свою муфту. Всеми фибрами души она жаждала отомстить этой женщине, которая так полновластно распоряжалась ее жизнью столько лет. Но как бы зла она ни была, Ис понимала, что мадам сейчас непоколебима.
— Так ты отказываешься выполнить мою просьбу?
Мадам стряхнула песок и сложила письмо пополам.
— Вот так сразу отказать тебе было бы слишком… импульсивно. А я никогда не поступаю необдуманно, как бы мне этого ни хотелось. Я обдумаю этот вопрос и сообщу тебе свое решение, но только тогда, когда мне будет удобно.
Приготовления к Зимнему Балу вызвали во дворце переполох. Говорили, что королева была намерена добиться того, чтобы это событие по красоте и великолепию превзошло все прочие. Мажордомы и церемониймейстер носились повсюду с важным видом, обмениваясь картами вин и списками приглашенных. В специально отведенном просторном зале целая армия швей усердно трудилась над бальным платьем королевы.
И во всей этой суматохе только об одном человеке все совершенно забыли. Все это время король оставался в своей спальне, слабея с каждым днем.
Однажды утром, когда он сидел на кровати, опираясь на подушки, к нему заглянул Френсис Перселл. И хотя в комнате царил полумрак, а в камине даже не горели, а тлели два или три полена, старика поразил нездоровый цвет лица и безжизненные темные волосы Джарреда.
— Если вы позволите, сэр, мне кажется, вам стоит спросить совета еще какого-нибудь врача. Может быть, он наконец найдет причину вашего недуга.
Джарред провел хрупкой белой рукой по глазам.
— Дорогой мой Франсис, меня уже осмотрело так много врачей. У меня такое ощущение, что они меня уже почти до смерти залечили.
— И ни один из их советов не принес облегчения?
Король очень тяжело вздохнул.
— В лучшем случае они не приносят вреда. В худшем… мне прочистили желудок и сделали столько кровопусканий, что от меня только оболочка осталась. — Со стоном он глубже зарылся в подушки, — Мне кажется, мое недомогание глубже, чем думают. Мне кажется, тут какой-то наследственный порок, какой-то скрытый дефект в моем организме, врожденное уродство. Что-то… что-то вроде той болезни, что убила Зелену.
Перселл наклонился, чтобы получше рассмотреть его лицо.
— Я не помню, чтобы ваши предки страдали от подобных болезней. Ваши родители действительно прожили не слишком долго, но лихорадка и несчастный случай на охоте вряд ли передаются по наследству.
Он помолчал, прежде чем продолжить.
— Ваше Величество… не может ли такого случиться, что в вашей болезни виновато угнетенное состояние рассудка?
Джарред загнанно на него посмотрел.
— Состояние рассудка? Ты хочешь сказать, Френсис, что я все-таки схожу с ума?
— Ничего подобного, сэр, ничего подобного. — Философ испугался, что по неосторожности сболтнул лишнее. — Я говорил о… о меланхолическом убеждении, которого вы, похоже, придерживаетесь, что вы уже никогда не поправитесь. Я не врач, конечно, но мне кажется, что вы, может быть, страдаете от обычного нервного истощения и тревоги. И я надеюсь, что вскоре вы ее преодолеете и достаточно окрепнете…
— Для чего? — спросил Джарред, и Перселл смолк.
Старик опять замялся. Ему не хотелось волновать короля. Но с другой стороны, правда может оказать тонизирующий эффект, может заставить его встряхнуться.
— Мне кажется, очень важно, чтобы вы показались народу. Людей крайне огорчают вести о вашем тяжелом состоянии. И кроме того, они все еще не примирились с вашим недавним бракосочетанием. Многие считают, что королева оказывает на вас зловредное влияние. Они называют ее…— Но Перселл решил не говорить Джарреду худшего. — Но если они опять увидят вас, если вспомнят, как сильно вы любите свой народ, как глубоко его благосостояние вас всегда…
Его прервали — неожиданно открылась дверь и в комнату вошла королева собственной персоной. При виде ее Перселл замолчал, сложил руки на груди, намереваясь ничего больше не говорить, пока она не уйдет, хотя в ее внешнем виде не было ничего, что внушило бы недоверие. Она легко порхнула через комнату, сделала вежливый реверанс у кровати и нежно поцеловала короля в лоб.
— Вам скучно, сэр? Хотите, я посижу с вами и почитаю вам вслух?
Король сделал вялый жест рукой.
— Нет, спасибо, хотя очень мило, что ты это предложила. По правде говоря, у меня голова болит и я бы предпочел посидеть в тишине.
— Конечно, — нежно сказала она, — мы оставим тебя в покое.
И значительно посмотрела на Перселла.
Уловив намек, он поклонился королю. Бросив еще один обеспокоенный взгляд через плечо, философ последовал за королевой из комнаты и вышел через переднюю в коридор.
— Хорошо, что я вас встретила, — сказала Ис, как только Перселл неслышно прикрыл за собой дверь. — Мне нужно вам кое-что сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177