Несколько ремесленников, находившихся тут же, подобрали сукно, привезенное с сукновален, которое было совершенно затоптано, частью продрано копытами в то время, когда мулы носились по полкам, и сложили его в кучу.
Тем временем подеста допрашивал торговцев, приведших схваченного ими беднягу, о том, что он натворил. Они ответили, что погонщик должен возместить им мясо и убытки, что составляло большую сумму, не говоря уже о том, что он поднял на ноги всю округу. Схваченный ответил подеста: «Синьор, я не виноват; я перевозил сукно с сукновален неким суконщикам на Винье; прогоняя мулов рынком, я поставил их в стороне и стал покупать баранину. Не знаю, что случилось с мулами, но только из-за них вся площадь оказалась в опасности. Я очень огорчен этим; только вина здесь не моя».
Подеста, звавшийся мессером Аньоло да Риэти, спросил схваченного погонщика: «А зачем же ты ведешь мулов через Торговую площадь, где столько людей и народа, раз они с норовом?»
Тот отвечал подеста, что никогда еще мулы не были такими непослушными, и он не понимает, что это значит. Уж не случилось ли все это из-за ворона? Подеста хотелось обедать; он велел отвести схваченного в тюрьму, а торговцам приказал вернуться к своим занятиям, обещая выяснить правду и наказать того, кто окажется виновным. После этого торговцы ушли, а бедняга остался под замком.
Тем временем слух о происшедшем дошел до Виньи и до тех суконщиков, которым принадлежало сукно. Они немедленно поспешили на Старый рынок, дабы расспросить о случившемся и о судьбе сукна. Там им рассказали по порядку, как произошло дело, как оно началось с ворона, а также обо всем остальном. Суконщики пошли в лавки, где лежало сукно, и, найдя его в очень плохом состоянии, частью изодранном, стали говорить: «Что за черт? Ведь это следы ножа. Даром это им не пройдет! Так-то эти скоты думают обращаться с суконным цехом! У какого черта находятся эти мулы?»
Им указали. Суконщики послали за ними нескольких маруффинов; те отвязали мулов и привели их к ним. Животные еле могли передвигать ноги, до того они страдали. Увидя это, суконщики пришли еще в большее бешенство и закричали: «Нам покалечили этих двух мулов, стоящих около ста флоринов!» (Им было рассказано все происшедшее от начала и до конца).
Они велели навьючить сукно на искалеченных, таким образом, мулов и тронулись в путь, сказав: «Пойдем и мы к подеста и посмотрим, удовлетворит ли он наши справедливые требования, или суконный цех и те, кто выделывает сукно во Флоренции, настолько ценятся, что какие-нибудь разбойники мясники могут обращаться с ними таким образом?»
Какой-то грубиян мясник, услышав это, сказал им: «Ступайте к подеста! Если вы делаете сукно и продаете его, то мы продаем мясо, которым кормится народ».
Некий маруффин бросился на мясника, но у того был в руках нож. Увидя это, один из более рассудительных суконщиков потянул маруффина назад и сказал: «Идем туда, где судят, и посмотрим, сделает ли подеста то, что надлежит; если же он это сделает, то им достанется хуже, чем тому, кто хватает собаку за хвост».
Так и пошли они с двумя хромающими мулами, нагруженными сукном, словно выкрашенным грязью, к подеста, в горе, которое оценит каждый. В ту самую минуту, когда они входили к нему, толпа мясников, шедших за ними следом, но опередивших их, уже говорила подеста: «Мессере, не верьте им: они так зазнались, что хотят отнять у нас наше добро; мы люди бедные, а между тем их мулы так обработали сегодня наш товар, что в нынешнем году нам уже не встать на ноги. Их мулы и сукно в порядке; что же касается нашего мяса, то скрыть то, как оно пострадало, нельзя. Пошлите-ка начальника стражи посмотреть на него, и вам будет ясно, что нам не найти на него покупателей».
Тогда заговорили суконщики: «Этих мулов они так отделали и ножами и всем, что попало, что вместо ста флоринов, которых они стоили, за них не получить и сорока, не говоря уже о сукне, которое в гораздо худшем виде. Мы просим удовлетворить наши справедливые требования».
На что мясники заявили: «И мы тоже просим удовлетворить нас. Пошлите начальника стражи посмотреть, какие мы понесли убытки и убедиться в том, что мы говорим правду, а не болтаем вам всякий вздор».
Тогда один из суконщиков сказал: «Ого, вот это ловко! С больной головы, да на здоровую!»
На что подеста заметил: «Я еще не знаю, чья голова окажется здесь больной и чья здоровой. Ступайте. Я пошлю начальника стражи».
Суконщики стали просить его: «Мессер подеста! Выдайте нам посаженного вами в тюрьму погонщика».
Подеста не согласился. В конце концов суконщики поручились за заключенного; подеста выдал его и велел всем идти по домам, заявив, что выяснит правду и рассудит их. Так прошла пасха, а затем и пасхальный понедельник. Желая исполнить долг правосудия и справедливости, подеста стал допрашивать обе стороны, чтобы выяснить истину. Тогда весь суконный и мясной цеха, явно и тайно, стали изо всех сил орудовать в суде, петому что каждый старался одержать верх в этой тяжбе. В конце концов подеста, рассуждая сам с собой о том, что ведь первыми виновниками были мулы, спросил себя: «Что же мне делать? Осудить ни в чем не повинного погонщика? Нет, это не годится. Велеть мясникам уплатить за сукно и мулов суконщикам? Это мне кажется несправедливым».
Поэтому, когда во вторник обе стороны явились к нему, он, вызвав и выслушав каждого, решил отделаться от этого дела, вынеся следующее постановление: «Мудрые выделыватели сукна и резники! Я много раздумывал над вашей тяжбой и убедился, что враг рода человеческого умудрился посеять раздоры и соблазн среди вас, которые должны жить в единении, подобно братьям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157