Я свою норму - "баксов" двадцать в день снимаю - и все...
- Сколько? - не поверил Майгатов.
- Двадцать. О-о, гляди: чайник почти выкипел, - и вскочил к нему.
Сильнее, чем потерянный глаз, сильнее, чем вся история с кредитом, удивил его суточный заработок нищего. Он был равен его месячному, офицерскому. Он не сказал этого Мишке, а тот и сам не спросил, то ли зная, то ли догадываясь о том, что истинная нищета была не в подземных переходах столицы, а на кораблях флота.
- Потомим его маненько, - укрыл Мишка заварник толстым да еще и сложенным вчетверо полотенцем. - А ты-то какими ветрами в Москве?
Вчера он привел Майгатова в эту квартиру и срочно куда-то убежал. До полуночи так и не появился. Майгатову пришлось лечь на означенную им раскладушку, а после этого он уже не помнил и не слышал ничего. Пока не проснулся от бодрых криков Мишки. И в том, что многое они выяснили сейчас, на свежую голову, была масса преимуществ.
Наверное, от усталости и раздражения на мишкино мошенничество он бы иначе воспринял его рассказ. Возможно, он бы разругался с ним вдрызг и ушел, но сейчас он чувствовал кроме раздражения и жалость. И она удерживала его в мишкиной квартире.
- Чего молчишь? Я грю, дела у тебя какие в Москве?
- Мне одного человека найти нужно. Иванова.
- Да-а, фамилия очень редкая. А какие зацепки?
- Телефон есть служебный. Но... не отвечает он.
- Он - флотский?
- Нет, - посомневался и все-таки сказал: - Из ФСК.
- Интересный компот. Ты что: с органами задружил?
- Говорю тебе - дело, - и раздраженно выглянул в окно, где серело осеннее московское утро.
- Диктуй номер, - повернувшись, с грохотом переволок он с тумбочки на стол желтый вэфовский телефон. - Из-за этой заразы, - показал на него, лишние пятьдесят "баксов" в месяц плачу. Лучше б снял без телефона, - и начал накручивать называемые Майгатовым цифры.
- Никого? - верно понял его молчание.
- Может, где бегает, - успокоил Майгатова. - Попробуем почесать левой рукой за правым ухом...
На глазах у Майгатова начало разворачиваться действо, которого он еще в жизни не видел и по которому понял, в чем состоит отличие между ним, офицером, и Мишкой, коммерсантом по природе. А тот начал вязать совершенно немыслимую "цепочку". Сначала по справочной взял телефон Союза журналистов. У них, представившись почему-то шведским репортером, выпросил номер пресс-центра ФСК. Эфэскашников минут пять благодарил от имени известного тележурналиста за помощь в передаче, которую Майгатов не видел, а, когда почувствовал, что на том краю трубки кремневые разведчики расплылись в розовый сироп, зажал соты микрофона и шепотом, словно люди из ФСК могли услышать и сквозь его пальцы, уточнил:
- Он из какого управления?
- Наркотики. Что-то с этим связанное...
Кивнул и быстро, как от лучших друзей, получил телефон дежурного по управлению. Новость, узнанная уже от него, несколько смутила Мишку. Он с десяток секунд подержал ее в себе и все же решил поделиться.
- Понимаешь, - опять зажав трубку и виновато покусывая губу, пояснил он: - Не служит он больше, уволили по дискредитации, - и сконфуженно замолчал, будто уволили Иванова из органов только из-за того, что он все-таки дозвонился до этого клятого управления.
- А вот... домашний... Спроси домашний телефон, - перегнулся к нему через стол Майгатов.
Мишка воспрянул, точно ему предоставили последнюю возможность реабилитироваться, и поплел совершенную чушь о том, что у него были какие-то дела с Ивановым, что тот задолжал ему шестьсот долларов с лишком и, если раньше скрывался от него на работе, то теперь, не зная его домашний телефон, он его тем более найти не может. Наверно, он ударил по нужной клавише, потому что дежурный, явно знавший Иванова и явно к нему никогда хорошо не относившийся, тут же продиктовал заветные семь цифр.
С видом победителя грохнув чужую трубку на чужой телефон, Мишка вальяжно, с растяжкой, спросил:
- Ну-у что... звоним?
_
4
Иванов встретил холодно. Человеку всегда неприятно представать перед знакомыми в худшем качестве, чем он был до этого. Капитан ФСК, таинственность, загранкомандировки - и почти ничего взамен.
- Ты в Москву надолго?
Значит, холодность еще и от того, что видит в Майгатове потенциального квартиранта.
- Трудно сказать. Я у друга остановился.
Внешне Иванов не отреагировал, но по тому, как он предложил ему зайти в зал, понял, что сказал именно то, что нужно.
Сели. Помолчали.
- Я не знал, что вы это... ну, не служите...
- А чего тогда официальничаешь, выкаешь? Давай на "ты"...
Нет, все-таки он вовремя сказал, что остановился у друга. Чувствовалось, что Иванов подуспокоился.
- Хорошо. Вы... то есть ты.. помните... тогда ко мне журналист в больницу приходил? Из Рейтер. Интервью брал.
- Бородатый такой?
- Да-да - косматый. Весь в перхоти...
- Везет мне на бородатых, - сокрушенно помолчал над чем-то своим.
- Так этот корреспондент.. ну, бородатый... Только он, правда, бороду сбрил... Так он у нас, в Севастополе, объявился.
- На курорт, значит, приехал...
- Ну, вообще-то, Севастополь - не Ялта.
- Знаю, знаю. Это я так сказанул. На самом деле эти ребята в Ялту уже не ездят. И тем более - в Севастополь. Им теперь Ниццу подавай, Флориду, Канары. Я так чувствую, что поработать он к вам приезжал. Верно?
- Работой я бы это не назвал...
- Ну-ну, и что же он у вас делал? - и просительно посмотрел на молчащий телефон.
Майгатов оттолкнулся от спинки кресла, сел на самый краешек, чуть наклонившись вперед, и обстоятельно рассказал все, что произошло в Севастополе...
- Зря ты Жбанского так отпустил, - подвел Иванов итог услышанному. Украинцы его бы покрывать не стали, выдали бы прокуратуре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92