"Инженер" не мог ошибиться. Он никогда ничего не забывал.
Еще раз посмотрел на фотографию. Похож, как конь на свинью. Даже слепой не нашел бы ничего общего между этим смуглым, черноволосым Серовым и белобрысым Кострецовым.
- А нельзя с ним поговорить? - опять поднял лицо к каменной физиономии дамы.
- Вы что: не смотрите, что я вам дала? - возмутилась она.
- А что? - он опять закрыл папку и только тогда заметил гриф "Секретно".
- Он в командировке за границей.
- Давно.
- Больше года.
- А далеко, если это...ну, не секрет?
- Я с вами разговариваю только потому, что вы из ФСК. В любом другом случае вы бы сюда не попали.
- Я решал с вашим начальником. Он дал команду на просмотр, - не мог понять недовольство дамы Иванов.
- В Чили он.
- Понятно... Скажите, а от него жалоб каких-то не поступало? Ну, что документы потерял?
- Какие жалобы? - удивилась дама, тряхнув седым клубком волос. - У меня их столько! - обвела рукой забитые папками личных дел сейфы. - Буду я еще с каждым с его жалобами заниматься!
- Спасибо, - вернул он папку.
Хотел уходить, но, вдруг достав из кармана фоторобот Кострецова, протянул его даме.
- А этого гражданина вы не знаете?
Каменное лицо не дрогнуло, но почему-то погрустнели при взгляде на фотографию глаза. А, может, просто хотелось Иванову, чтоб хоть что-то изменилось, вот он и принял маленькую детальку за важный факт.
- Солидный мужчина. Но вижу первый раз. У меня память хорошая.
Он сунул фоторобот в карман, буркнул что-то на прощание и вышел из кабинета.
Мрачная дама памятником посидела несколько минут, а потом, словно ее оживили, повернулась к телефону и начала быстро-быстро набирать номер...
А Иванов в это же самое время стоял напротив циклопического здания МИДа и слушал гудки в телефонной трубке. Наконец, только что введенный по Москве металлический жетон аж за тридцать рублей нырнул в брюхо аппарата, что-то клацнуло и вечно недовольный Славкин голос ответил:
- Да.
- Это я, Слав.
- Привет.
- Привет.
- Как жизнь на "гражданке"?
- Хуже некуда.
- А я думал, это у нас каторга. Ну чего у тебя? Принес на блюдечке?
- Нет, еще не готов.
"Слышал бы наш разговор тот киллер, - подумал он, - Обоих бы на блюдечки положил".
- Слав, всего две просьбы...
- А я думал, штук восемь будет.
- Нет, серьезно. Помоги. Для нас, - вспомнив о себе нынешнем, изменил слово: - Для вас никакого труда не представляет.
- Давай. Только быстро, а то шеф пятиминутку по одному делу сейчас устраивает.
- Проверь, пожалуйста, личность Серова Сергея Александровича. Он мидовец, находится в спецкомандировке в Чили.
- Записал. А что проверять, если он в норме?
- Ну, к примеру, не терял ли документов, не было ли ничего необычного?
- Ладно, прощупаем... Что? - явно обернулся к тому, кто его отвлек. Уже бегу. Давай второе.
- Запиши телефон. Надо узнать, чей, не меняли ли в последние дни?
Он еле успел продиктовать цифры, как Славик тут же бросил трубку. Путь к этому клятому Пирсону-Зубареву-Кострецову-Серову оказывался длиннее его фамилии.
Иванов вышел из-под навеса телефонного автомата, посмотрел на целлофан, густо усыпанный снегом на лотке у продавщицы, подивился тому, зачем она здесь сидит, если не видно ни товара под этим маскировочным целлофаном, ни, тем более, покупателей, с интересом изучил гигантскую пробку на Садовом, которая здесь сбивалась, наверное весь день, с самого утра, перевел взгляд на здание МИДа и вдруг ощутил, как напряглось все внутри.
По скользким ступеням спускалась та самая дама из управления кадров. На ней красовалась очень модная и не так уж и у многих имеющаяся обливная дубленка, а непокрытую седую голову еще сильнее начинал выбеливать снег. Спустившись, она повернула к гастроному и пошла вдоль него, явно к павильону метро. А рабочий день только начинался.
Наверно, это была излишняя подозрительность, но он все-таки пошел параллельно ей по Садовому, а когда она действительно свернула к метро "Смоленская", нагло перебежал законопаченную машинами улицу и нырнул за ней по эскалатору.
7
Океан дыбился в шторме. Океан хотел дотянуться до неба, до огромной белой птицы, похожей на оторвавшийся кусочек неба. У него ничего не получалось, и он злился еще сильнее.
Клочками предвечерней тьмы наплывали тучи. И чем быстрее они неслись из-за горизонта, тем чернее и чернее становился океан, словно почувствовал в этих тучах друзей, способных помочь ему в долгой охоте за огромной белой птицей - альбатросом.
А тот и не помышлял о том, что он мешает кому-то. Он сам охотился и ему не нравилось, что так велики волны, что такими длинными языками ложится пена, а в провалах между гребнями темнее, чем в ущельях его родного скалистого острова. Но даже сквозь рябь на воде, даже в разрывах пены его маленький глаз острым, внимательным взглядом прокалывал пленку воды и пронизывал толщу океана. Мелкая рыбешка, кальмары, креветки его сегодня не интересовали.
Он искал огромную страшную рыбу. Ту, что упустил на предыдущей охоте.
Он ждал встречи с ней, но, когда увидел ее, не поверил глазам. Наверное, потому, что теперь, найдя ее, он должен был что-то делать. Но рыба шла слишком глубоко, чем он привык.
Альбатрос еще никогда не заныривал на такую глубину. А рыба, кажется, уходила еще ниже, лениво шевеля огромными зубчатыми плавниками, и в этом движениии сквозила и уверенность в себе, и презрение ко всем, кто стоит на нее пути, и презрение к альбатросу.
Он упал камнем, плотно прижав к узкому телу огромные, сбрызнутые поверху серым, мощные крылья. Длинный, загнутый на конце клюв пробил воду, сверху легла волна, а он, как бы продолжая падение, но уже в толще океана, уходил и уходил все глубже и глубже, пока, наконец, не схватил рыбу за голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92