Поэтому, составляя текст объявления, не прибегла к своему литературному дарованию. А жаль.
"Сколько можно терпеть?! - писала она. - До каких пор нами
будут помыкать израильские работодатели?! Все, кто готов
сотрудничать с новой мощной фирмой, позвоните нам, и мы укажем
вам источник невиданных доходов. Звонить вечером.
Маша". (По утрам она работала над романом.)
На другой день она выехала в город и развесила объявления.
И стала ждать телефонных звонков.
Так, переодетая служанкой, знатная венецианская дама, скрыв густо напудренное лицо под черной полумаской, окольными переулками пробирается на гудящую карнавалом площадь - в ожидании таинственных встреч.
Часть третья
"Душа моя пожелала любить их,
хотя они этого и не заслуживают."
Мидраш
глава 34
Все сны ее были прошиты автоматными очередями. Длинная, рваная от взрывов перфолента снов с дырочками от разрывных пуль...
Она перевернулась на бок, села, спустила ноги с кровати и прислушалась. Интересно, слышны ли эти учебные взрывы, например, в Лоде? В Тель-Авиве?
Стараясь не ступать по холодному полу всей босой ступней, она перебежала комнату и юркнула к мужу под одеяло. Он не проснулся, спал как убитый после сдвоенного дежурства. Она обняла его за шею и сказала сдавленным шепотом - не ему, который ее не слышал, а себе:
- Весной опять поедем в кибуц... Там тихо, небо звенит... Толстячок на эстраде под Майкла Джексона отчебучивает... Кондрашка с Мелочью будут повсюду гонять, от счастья балдеть.
Сегодня Зямин муж даже телефонного звонка не услышал.
- Рон, - проговорила она тихо, не дожидаясь знакомого голоса в трубке. - Когда меня выгонят с работы и на мое место придет какой-нибудь нормальный редактор, я настоятельно советую вам не звонить ему ночью, по крайней мере - от часу до шести.
- Вы хотите сказать, что спали? - удивился Рон Кац.
- Нет, - вздохнула она, - я не спала. Тут, у меня на голове, наша армия тренируется защищать меня от врагов... Что новенького?
- Вы читали этот гнусный бред Переца Кравеца в "Регионе"?
- Насчет пришествия Машиаха? Но ведь это не Перчик заявляет, а рав Баба Мотя... Хотя я с вами согласна: материал специфический. Вы хотите писать на эту тему?
- Да! И со всей бескомпромиссностью! Дело в том, что Машиах не придет и - как в той песенке поется - даже не позвонит. Пока эти суки будут вразнос торговать страной - он и носа не кажет. Либо уж, когда нас арабы совсем в резервацию загонят, он явится, чтоб левым зубы повышибать и ноги пообломать.
- Мм-да, у вас оригинальная концепция явления Мессии народу.
- Да это никакая не концепция, - энергично возразил Кац, - я просто говорю вам, что будет. В настоящее время в Израиле проживают четыреста потомков царя Давида, каждый из которых может стать Мессией.
- И вы знаете их поименно? - осторожно спросила Зяма.
- Конечно! Вот я, например!
- Спасибо, Рон, - сказала Зяма. - Надеюсь, вы вспомните, что я всегда хорошо к вам относилась...
...На рассвете, как обычно, - звонок Хаима:
- Майн кинд?
- Я готова, Хаим. - Сегодня она даже успела кофе выпить.
- С Божьей помощью - выезжаем...
Вот так, вероятно, он говорил: "С Божьей помощью - выезжаем", когда восемнадцатилетним пареньком, связным Хаганы, выходил в очередной рейс, сопровождая очередную группу беженцев через границы, до Турции, а там - на старых посудинах - до Палестины.
- А как же через границы? - спросила она Хаима однажды.
- Были лазейки, - ответил он уклончиво. - Конечно, подкупали... Однажды вагон с беженцами, спасенными из Биркенау, отогнали в тупик. Я сопровождал их, это было в сорок шестом. Ну, я подкупил рабочих золотыми часами, и вагон прицепили куда надо.
- Ты знаешь, - сказала Зяма, вдруг вспомнив, - мне мой дед всегда на все даты упрямо дарил золотые вещи - кольца, цепочки. А я не люблю золото, я люблю медь, кожу, черненое серебро. И я страшно злилась на него - зачем ты даришь такие дорогие украшения, когда я их все равно не ношу?! На восемнадцатилетие я выпрашивала у него джинсы, тогда они только в моду входили. Что ты думаешь? - торжественно преподносит в коробочке на черном бархате золотые серьги с сапфиром. А я сапфир терпеть не могу. Я говорю деда, ты что - издеваешься? Тогда он мне говорит: мамэлэ, ты принадлежишь к такому народу, что в любую минуту должна быть готова подкупить охранника в гетто.
- Твой дед был умницей. Он много пережил?
- О! Поверь, нам не хватит дороги, если я начну рассказывать. До сих пор я узнаю о нем все новые и новые истории. Он был человеком сумасшедших авантюр, - она сказала по-русски - "головорез". - Я не знаю, как это будет на иврите... По-английски - scapegrace. Ты ведь понимаешь по-английски?
- Да, - сказал он, - понимаю. Я хорошо знаю английский, вернее, когда-то хорошо знал. Но с сорок шестого не говорю на нем.
- Почему? - удивилась Зяма.
Он взглянул на нее и улыбнулся. И промолчал.
Рассказал потом, несколько дней спустя. Он вел машину в рассветной пасмурной мгле - это был один из тех дней, когда кажется, что вот-вот отверзнутся небеса и хлынут потоки, а небеса все не отверзаются, и природа и люди томятся несвершенным, зависшим в воздухе дождем...
- Помнишь, мы говорили недавно об англичанах? - вдруг спросил Хаим.
Зяма сначала не вспомнила, потом поправила его:
- Насчет английского языка.
- Язык - это народ, - резко ответил Хаим. - Ты знаешь, сколько кораблей с беженцами потонули из-за того, что англичане не пускали в Палестину спасенных из лагерей евреев? Это было уже после войны, когда весь мир знал правду о сожженных в печах миллионах... Один наш корабль - я был сопровождающим - они взяли в море на абордаж и проводили в порт, в Хайфу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104