Поскольку бой между солдатами короля и флибустьерами еще не завязался, он не сомневался, что за ним наблюдают сотни глаз. Этого только и нужно было великану: он обожал находиться в центре внимания, восхищая толпу острым словцом, неподражаемыми ухватками и подвигами.
Медовым голосом он пропел:
– Какое удовольствие для меня, сударь, встретиться с людьми обходительными, любезными и все такое! Готов поспорить, что вы знаете латынь!.. Только вот я думаю: пригодится ли вам все это через минуту, когда стану вас пичкать костями пекари… Допустим, вы не дурак, далеко не дурак: я это понял с первого взгляда. Всю жизнь буду сожалеть, что лишил его величество столь достойного, столь блестящего подданного! В бытность мою помощником капитана Барракуды мы взяли фрегат «Паллас» на абордаж, утопая по щиколотку в крови, сударь, и…
– Заткнись, каналья! – взревел Байярдель. – Барракуда был гнусный пират, но и он не взял бы в помощники такого разбойника, как ты!
– Ну ты, жалкий неудачник! Придется засунуть тебе эти слова обратно в глотку!
Он сделал глубокий выпад, но Байярдель легко отразил удар и рассмеялся:
– За свою жизнь я встречал только одного человека из команды Барракуды! До него тебе далеко!
– Врешь! Я – последний из их числа. Знал их всех, сейчас они все мертвы, как и их капитан! И ты отправишься вслед за ними, как только сыграешь со мной в кости… Получай, наглец!.. Тысяча чертей! Да, небо тебя хранит! Я знавал только одного человека, способного отразить этот удар: капитана Монтобана. Вот был вояка!..
Байярдель яростно наседал, и Лефору пришлось отступить. Он заключил, что слишком много болтает и рискует жизнью. Не желая упасть в глазах противника, он все-таки счел за благо пояснить:
– Как вам повезло, милейший, что я дал эту клятву! Теперь не имею права вас убить! Иначе как бы вы могли поточить зубки о кости моего пекари? А ведь я обещал своим агнцам это зрелище… Я только проткну вам бедро… Да, бедро… На два дюйма повыше сапога. Я сказал: на два дюйма, плотник принесет угломер и скажет, соврал ли я.
В этот момент захлопали выстрелы, и вокруг двух капитанов в дикой схватке сшиблись около сотни флибустьеров и солдат его величества. Нечеловеческие крики и завывания взорвали воздух. Потом посыпались ругательства, затрещали пистолетные и мушкетные выстрелы, зазвенели сталью клинки.
В темноте удары почти не достигали цели. Разрядив мушкеты, сражавшиеся перешли на мачете и топоры. Кое у кого из солдат с «Мадонны Бон-Пора» были алебарды, но они оказались бессильны против разгневанных флибустьеров, прыгавших словно кошки, налетавших со всех сторон, пугавших одним своим видом и совершенно бесстрашных.
Стесненные пышными костюмами, люди Байярделя сражались по всем правилам, каким их обучали в форте: они выстраивались плотными рядами, плечо к плечу. Зато морские пираты, чувствуя себя совершенно свободными в calzoneras и полотняных рубахах, прыгали, скакали, налетали спереди, сзади, все разом, как кому взбредет в голову, по обычаю Береговых Братьев. Некоторые из них для устрашения противника слизывали кровь со своих клинков…
Там и сям уже слышались стоны раненых. Байярдель и Лефор продолжали сражаться, не замечая ничего вокруг и осыпая друг друга проклятиями, вопреки величию классических поединков. Они, кстати, не жалели ни сил, ни ударов, так как почувствовали друг в друге достойных противников.
Между двумя выпадами Лефор не переставая расхваливал своего врага. Он объяснял, что до сих пор его не убил только из-за обещания сохранить ему жизнь. И действительно, он ни за что на свете не хотел применить свой знаменитый удар, уже отправивший к праотцам, как он уверял, немало истинных христиан.
Но сохраняя жизнь Байярделю, он рисковал собой. Уже трижды шпага капитана береговой охраны просвистела в дюйме от его толстого живота. Один из его рукавов был пронзен насквозь, а покалывание в бицепсе указывало на то, что первой пролилась его кровь.
Он пришел в бешенство, и постепенно его ярость достигла предела. Он нападал еще активнее, теснил противника, но спустя минуту снова отступал. Так он надеялся утомить своего неприятеля. Но они, похоже, были из одного теста. Капитан был гибок, мускулист, стальные икры позволяли ему отлично держаться на ногах. Каждый удар флибустьера он удачно парировал, а то и встречал мгновенным выпадом.
– Черт побери! – вырвалось у Лефора наконец. – Когда мне надоест, капитан, я нанесу вам сокрушительный удар! Черт с ним, с пекари! Этому удару меня научил капитан Килд с «Королевской короны». Благодаря ему мне удалось отправить в лучший мир немало несчастных малых, имевших неосторожность посмотреть мне прямо в глаза! Помню, как помер некий Лазье, не сумев переварить мою сталь!.. Пусть меня повесят, если…
– Вас повесят, будьте уверены! – выкрикнул Байярдель. – Можете даже рассчитывать в этом на меня! Повесят на рее, перед потерной форта, в назидание населению!
– Ваша милость! – насмешливо произнес флибустьер. – Как говаривал Барракуда, этот проклятый пират, отдавший Богу душу, после того как его пырнули ножом в живот, кому суждено быть съеденным акулами, тому не грозит удар шпагой! А этот человек знал цену словам!
– Я уже где-то слыхал такое… – отступив назад, промолвил Байярдель, будто внезапно охваченный сомнениями. – Ах, черт возьми! Ты, разбойник, пересказываешь хорошо заученный урок и тем пытаешься заставить меня усомниться…
– Эй, мессир! Похоже, у вас перехватило дыхание?! Боюсь, не подавитесь ли вы косточками моего пекари!
– Отриньте опасения… Моя шпага откроет путь для вашей заблудшей души.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123