Симион сказал служителю, что они помирились, и оба попросили у него разрешения пройти сказать батюшке, что они не хотят судиться. Служитель похлопан Симиона по плечу и знаком позвал обоих за собой. Они вошли в коридор. По обеим сторонам были земельные конторы (Земельные конторы — учреждения по записи юридических актов о недвижимости.). Сердце у Иона забилось чаще. Сюда он придет вместе с Аной и Василе Бачу переписывать их землю на свое имя... Потом они поднялись наверх по ветхой источенной лестнице. В приемной им попался Белчуг — он прохаживался взад и вперед со шляпой в руке, лицо его было бледнее обычного. Служитель указал ему на обоих крестьян и, радостно осклабившись, сказал:
— Они помирились... Не надо суда...
Священник внезапно остановился, словно испугался его голоса. Но, увидя Симиона вместе с Ионом, все понял и пришел в ярость. Ввязался он в этот спор в порыве глупой досады, думая, что если подведет под удар сына Гланеташу, то это отзовется и на семье Хердели. Вот он и поторопился написать Симиону ябеду и скрепил ее своим свидетельством. Через несколько дней его раздражение улеглось и он пожалел, что вмешался. Не подобает священнику притеснять верующих, таскать их к венгерским судьям. Он был бы рад, если бы дело кончилось полюбовно, без разбирательства в Армадии, но так, чтобы при этом не умалилось и его собственное достоинство, потому что он продолжал метать громы и молнии против Иона. При таких обстоятельствах тяжущиеся не посмели прийти к согласию у себя, на месте, и поэтому Белчугу поневоле пришлось ехать в суд, и его все мучила мысль, как бы это уладить, чтобы самому выйти чистым. Томясь в приемной, он уже составил проникновенную речь, взывающую к сердцу судьи, чтобы испросить прощения виновному, если он пообещает исправиться... И тут вдруг явился служитель с известием о примирении, разом опрокинув все его планы. Он решил, что крестьяне нарочно стакнулись, чтобы поиздеваться над ним.
— Прочь с моих глаз, осел! — с негодованием крикнул он на Симиона. — Ты меня привез сюда затем, чтобы перед людьми высмеять?.. Ну, погоди, ты, я вижу, тоже хорош гусь! Я и тебя проучу, бессовестный !
Симион весь сжался и тихонько, чтобы не услышал поп, проговорил, больше для очистки совести, чтобы потом можно было сказать себе, что все-таки не смолчал:
— Да ведь не я вас привез, батюшка, а вы меня привезли!..
Несколько крестьян, дожидавшихся своей очереди, испуганно сбились в кучу в углу. Только одна старуха не удержалась и пробурчала:
— Ну и поп... Вместо того чтобы мирить людей, он их стравливает...
Ион был поражен такой ожесточенностью священника. В голове у него промелькнуло: «Что я ему сделал?» Недоброе предчувствие закралось в его душу. Поникший, подошел он к окну, выходившему на судебный двор. Прислонился к стене и растерянно оглянулся по сторонам. В приемной царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь шагами священника, который еще раздраженнее ходил взад-вперед, то и дело бросая уничтожающие взгляды на Симиона Лунгу. Когда Белчуг утомился и прекратил свою прогулку, из зала суда послышался суровый голос, отрывисто бросавший быстрые вопросы на ломаном румынском языке, и потом чьи-то робкие, испуганные ответы...
Неизъяснимый страх постепенно завладел Ионом. Он чувствовал опасность, которой уже не избежать. Удивлялся себе, как до сих пор не подумал об этом деле? Отчего не помирился прежде, когда это было так просто? Страшно досадовал, что не обратился к учителю, тот бы хоть вразумил его, что надо говорить и как отвечать... Он отвернулся к окну и глянул наружу. Узкий, мощеный двор был обнесен высоким дощатым забором. В глубине виднелось низкое, серое, сумрачное здание, окна которого были заделаны решетками из толстых железных прутьев... Ион вздрогнул. Это была тюрьма. У него захолонуло сердце от ужаса... На дворе трое крестьян пилили дрова под надзором тюремщика в уродливой форменной одежде, с винтовкой за спиной. Крестьяне безучастно и мешкотно ширкали пилой, а тюремщик не спускал с них глаз и по временам начальственно и важно поддергивал ружейный ремень. «Значит, тут?..» — подумал Ион, охваченный тревогой, перебивая ход мыслей. Другой служитель, старый, медлительный, в очках, повел их в зал. За средним столом, спиной к окну, выходившему на улицу, сидел полный господин с лысиной, чуть прикрытой зачесом длинных редких волос, с насупленным взглядом, на столе перед ним был металлический крест. Белчуг с торжественным видом тотчас сел на стул у стены но левую сторону. За другим столом сморщенный и бледнолицый господин с усами кирпичного цвета и тщательным пробором перелистывал кипу бумаг. Выбрав оттуда несколько листков, он угодливо положил их на стол судьи. Атмосфера была гнетущая и до того враждебная, что оба крестьянина в страхе переглянулись, точно собираясь удрать.
Но тут сразу начались нетерпеливые вопросы судьи. Как зовут? Сколько лет?.. Ион со всей ясностью почувствовал надвигающуюся опасность. Теперь кончено... И нет никакого спасенья... Когда Си-мион ответил, не глядя на Белчуга, что они на улице помирились и что он берет жалобу обратно, у Иона блеснула искорка надежды. Но сразу погасла. Судья даже не дал Симиону договорить, вскочил на ноги и стал кричать:
— Тогда зачем вы сюда приходите, мерзавцы, отнимать у меня время?.. Засажу вот вас обоих под арест, я вам...
Тут Белчуг поднялся, прошел ближе к столу и несмело сказал:
— Пардон... Разрешите два слова...
Судья еще больше рассердился. Принялся отчитывать Белчуга, почему он не объяснил этим скотам, что здесь суд, люди делом заняты, им не до пустяков... Священник покраснел и что-то сказал по-венгерски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156