"Кто там?" А
насчет того, что вы говорите, будто постройка стен должна
обойтись слишком дорого, то пусть только отцы города выставят
мне вина, а уж я научу их самоновейшему и весьма дешевому
способу воздвигать стены.
- Какому же это? - спросил Пантагрюэль.
- Вам я его открою, - сказал Панург, - только никому
про это ни слова. По моим наблюдениям, главные женские приманки
здесь дешевле камней. Вот из них-то и надобно строить стены:
сперва расставить эти приманки по всем правилам архитектурной
симметрии, - какие побольше, те в самый низ, потом, слегка
наклонно, средние, сверху самые маленькие, а затем прошпиговать
все это наподобие остроконечных кнопок, как на большой башне в
Бурже, теми затвердевшими шпажонками, что обретаются в
монастырских гульфиках. Какой же черт разрушит такие стены? Они
крепче любого металла, им никакие удары не страшны.
И если даже передки орудий станут об них тереться, - вот
увидите (клянусь Богом), из этих благословенных плодов дурной
болезни тут же потечет сок, напоминающий мелкий, да зато спорый
дождь. Вот черт их дери! И молния-то в них никогда не ударит. А
почему? А потому что они священны и благословенны. Тут есть
только одно неудобство.
- Хо-хо! Ха-ха-ха! Какое же? - спросил Пантагрюэль.
- Дело в том, что мухи страсть как любят эти плоды. В
одну минуту налетят, нагадят, - горе нам, горе, папа римский
опозорен! Впрочем, и от этого найдется средство: нужно покрыть
плоды лисьими хвостами или же большущими причиндалами
провансальских ослов. Мы скоро будем ужинать, так вот я вам
кстати расскажу занятную историйку, которую frater Lubinus {
Брат Любен (лат.) } приводит в своей книге De сотроtationibus
mendicantium { "О попойках нищих" (лат.)}.
Однажды, в те времена, когда животные еще умели говорить
(то есть дня три тому назад), какой-то злосчастный лев гулял по
Бьеврскому лесу и бормотал себе под нос молитвы, а на одном из
деревьев, под которыми случилось ему проходить, сидел злой
угольщик и обрубал сучья; и вот, увидев льва, угольщик запустил
в него топором и сильно ранил в бедро. Лев на трех ногах
бросился в чащу леса в надежде, что кто-нибудь ему поможет, и
вскоре повстречал плотника; плотник охотно согласился осмотреть
его рану, постарался как можно лучше обмыть ее, наложил туда
мху, наказал льву, чтобы тот не давал мухам садиться и гадить
на рану, а сам пошел за тысячелистником.
Лев выздоровел, и вот однажды, гуляя в том же самом лесу,
увидел он, что какая-то древняя старуха рубит и собирает
хворост. При виде льва старушонка со страху грохнулась
навзничь, да так, что и платье и сорочка задрались у нее до
плеч. Движимый состраданием, лев бросился к ней узнать, не
ушиблась ли она, и, узрев непоказанное место, вскричал: "О
бедная женщина! Кто тебя так поранил?"
Затем он окликнул и позвал бежавшего мимо лиса: "Лис,
куманек! Поди-ка сюда, ты мне нужен по важному делу!" Как скоро
лис подошел, лев ему сказал: "Куманек, дружочек! Эту бедную
женщину опасно ранили между ног, отчего произошел явный перерыв
в ее земном бытии. Посмотри, как велика рана, - от заднего
прохода до пупа. Ампана четыре будет, - нет, пожалуй, все пять
с половиной наберутся. Это ее кто-нибудь пестом так хватил.
Рана, по-моему, свежая. Так вот я тебя о чем попрошу: чтобы на
нее не насели мухи, обмахивай ее получше хвостом и внутри и
снаружи. Хвост у тебя хороший, длинный. Махай, голубчик,
пожалуйста, махай, а я пойду наберу мху, чтобы заткнуть рану,
- все мы должны помогать друг другу, так нам Господь
заповедал. Махай сильней! Так, так, дружочек, махай лучше,
такую рану должно почаще обмахивать, иначе бедной женщине
невмоготу придется. Махай, куманечек, знай себе махай! Господь
недаром дал тебе такой хвост, - он у тебя большой, с толстым
концом. Помахивай и не скучай. Добрый мухоотмахиватель,
который, беспрестанно отмахивая мух, махает своим махалом,
никогда не будет мухами отмахнут. Махай же, проказник, махай,
мой дьячок! Я не стану тебе мешать". Затем он пошел за мхом и,
немного отойдя, крикнул: "Махай, махай, куманек! Махай,
куманечек, и не сердись, что приходится махать много. Я тебя
сделаю платным махателем, хочешь - при королеве Марии, хочешь
- при доне Педро Кастильском. Только смотри махай! Махай, и
все!" Бедный лис усердно махал и так и сяк, и внутри и снаружи,
а в это время старая притворщица издавала звуки и смердела, как
сто чертей. Hесчастный лис находился в весьма затруднительном
положении, ибо не знал, как ему повернуться, чтобы благоуханные
старухины ветры не дули прямо на него. Когда же он зашел с
другой стороны, то увидел, что на заду у нее тоже дыра, не
такая, впрочем, большая, как та, которую он обмахивал, и вот из
нее-то и исходило это зловонное и отвратительное дуновение.
Hаконец лев возвратился, принес мху столько, сколько едва
поместилось в восемнадцати вязанках, и начал пропихивать мох
палкой; когда же он засунул добрых шестнадцать с половиной
вязанок, то пришел в изумление: "Что за черт! Какая глубокая
рана! Да туда войдет мху больше двух тележек". Лис, однако ж,
остановил его: "Лев, дружище! Будь добр, не запихивай туда весь
мох, оставь немножко, - там, сзади, есть еще одна дырка: вонь
оттуда идет, как от сотни чертей. Я задыхаюсь от этого мерзкого
запаха".
Так вот почему должно охранять эти стены от мух и иметь
платных мухоотмахивателей.
Тут Пантагрюэль обратился к Панургу с вопросом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45