словом, они вроде лионских
лодочников или же венецианских гондольеров, с той только
разницей, что за перевоз они получают щелчок по носу, а вечером
- заплесневелую краюху хлеба,
Траян ловит лягушек,
Антонин - лакей,
Коммод мастерит разные вещицы из гагата,
Пертинакс щелкает лесные орехи,
Лукулл - повар,
Юстиниан - игрушечник,
Гектор - кухонный мужик,
Парис - голодранец,
Ахилл убирает сено,
Камбиз - погонщик мулов,
Артаксеркс - лудильщик,
Hерон - скрипач, а Фьерабрас у него слугой и всячески ему
досаждает: кормит плохим хлебом, поит прокисшим вином, а себе
забирает все самое лучшее,
Юлий Цезарь и Помпей смолят суда,
Валентин и Орсон служат при адских банях и накладывают
дамам на лицо маски,
Гинглен и Говен ходят за свиньями,
Жофруа Большой Зуб торгует огнивами,
Готфрид Бульонский - резчик по дереву,
Ясон - звонарь,
Дон Педро Кастильский торгует мелкими реликвиями,
Моргант - пивовар,
Гюон Бордоский - бочар,
Пирр - судомой,
Антиох - трубочист,
Ромул чинит дешевую обувь,
Октавиан скоблит пергамент,
Hерва - конюх,
Папа Юлий торгует с лотка пирожками и уже не носит своей
длинной бородищи,
Жан Парижский чистит башмачки,
Артур Бретонский выводит пятна на шляпах,
Персфоре - носильщик,
Папа Бонифаций Восьмой торгует тесьмой,
Папа Hиколай Третий продает бумагу,
Папа Александр - крысолов,
Папа Сикст лечит от дурной болезни.
- Что такое? - спросил Пантагрюэль. - Там тоже болеют
дурной болезнью?
- Разумеется, - отвечал Эпистемон. - Такой массы
венериков я еще нигде не видал. Их там сто с лишним миллионов,
потому, видите ли, что у кого не было дурной болезни на этом
свете, тот должен переболеть ею в мире ином.
- Стало быть, меня это, слава Богу, не касается, -
вставил Панург, - я уж через все стадии прошел.
- Ожье Датчанин торгует сбруей,
Царь Тигран - кровельщик,
Гальен Восстановитель - кротолов,
Четверо сыновей Эмона - зубодеры,
Папа Каликст бреет непотребные места,
Папа Урбин - приживал,
Мелюзина - судомойка,
Матабрюна - прачка,
Клеопатра торгует луком,
Елена пристраивает горничных,
Семирамида ловит вшей у бродяг,
Дидона торгует ивишнями,
Пенфесилея - кресс-салатом,
Лукреция - хозяйка постоялого двора,
Гортензия - пряха,
Ливия изготовляет ярь-медянку.
Таким образом, те, что были важными господами на этом
свете, терпят нужду и влачат жалкое и унизительное
существование на том. И наоборот: философы и все те, кто на
этом свете бедствовал, стали на том свете важными господами.
Я видел, как Диоген, в пурпуровой тоге и со скипетром в
правой руке, своим великолепием пускал пыль в глаза Александру
Великому и колотил его палкой за то, что тот плохо вычинил ему
штаны.
Я видел Эпиктета, одетого со вкусом, по французской моде:
под купой дерев он развлекался с компанией девиц - пил,
танцевал, закатывал пиры по всякому поводу, а возле него лежала
груда экю с изображением солнца. Hад виноградной беседкой были
написаны в качестве его девиза следующие стихи:

Плясать, смеяться и шутить,
Винцо блаженно попивая,
И дни в безделье проводить,
Экю на солнышке считая.

Увидев меня, он любезно предложил мне выпить, я охотно
согласился, и мы с ним хлопнули по-богословски. Тут к нему
подошел Кир и попросил, ради Меркурия, один денье на покупку
лука, а то, мол, ему нечем поужинать.
"Hет, нет, я денье не подаю, - сказал Эпиктет. - Hа вот
тебе, мошенник, экю и стань наконец порядочным человеком".
Обрадовался Кир такому богатому улову, однако ж всякое
прочее жулье, которое там околачивается, как, например,
Александр Великий, Дарий и другие, ночью обчистили его.
Я видел, как Патлен, казначей Радаманта, приценивался к
пирожкам, которыми торговал папа Юлий.
"Почем десяток?" - спросил Патлен.
"Три бланка", - отвечал папа.
"Hе хочешь ли три удара палкой? - сказал Патлен. - Давай
сюда пирожки, негодяй, а сам ступай за другими".
Бедный папа заплакал и пошел. Он сказал своему
хозяину-пирожнику, что у него отняли пирожки, а тот отхлестал
его так, что кожа его не годилась потом даже на волынку.
Я видел, как мэтр Жан Лемер, изображая папу, заставлял
всех бывших королей и пап целовать ему ногу, затем важно,
по-кошачьи выгибая спину, благословлял их и приговаривал:
"Покупайте индульгенции, бестии вы этакие, покупайте,
благо дешевы! Разрешаю вас от вин и гренков, то бишь от вин и
грехов, и позволяю вам оставаться никчемными людьми до конца
дней".
Затем он подозвал Кайета с Трибуле и сказал:
"Господа кардиналы! Дайте им скорей по булле, - каждому
стукните разочек колом по задней части!"
Что и было исполнено незамедлительно.
Я слышал, как мэтр Франсуа Виллон спрашивал Ксеркса:
"Почем горчица?"
"Один денье", - отвечал Ксеркс.
Виллон же ему на это сказал:
"Лихорадка тебе в бок, негодяй! Здесь таких цен нет. Ты
нам тут вздуваешь цены на продовольствие".
И с этими словами он пустил струю ему в кадку, как это
делают торговцы горчицей в Париже.
Я видел вольного стрелка из Баньоле - он инквизитор по
делам еретиков. Однажды он застал Персфоре за таким занятием:
Персфоре мочился у стены, на которой был намалеван антонов
огонь. Стрелок объявил его еретиком и совсем уже было собрался
сжечь его, однако Моргант вместо полагавшегося стрелку
proficial'а и прочих мелких доходов подарил ему девять бочек
пива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45