ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
С врагом под Сталинградом было покончено.
На следующий день в донесении Верховному Главнокомандующему представитель Ставки маршал артиллерии Воронов и командующий войсками Донского фронта генерал-полковник Рокоссовский сообщали: «Выполняя Ваш приказ, войска Донского фронта в 16.00 2.2.43 г. закончили разгром и уничтожение сталинградской группировки врага.
...В связи с полной ликвидацией окруженных войск противника, боевые действия в городе Сталинграде и в районе Сталинграда прекратились».
Заботы совсем другого рода одолевали теперь Рокоссовского: следовало точно подсчитать пленных и трофеи. И тех и других было огромное количество. 91 тысяча вражеских солдат и офицеров брели, построенные в колонны, в советский тыл. На поле боя похоронные команды советских частей выбивались из сил – им пришлось подобрать и похоронить 147 тысяч убитых. 6-я армия больше не существовала. Битва на Волге закончилась.
Вечером 2 февраля было получено приказание Ставки: Воронову и Рокоссовскому немедленно прибыть в Москву. Воронов просил разрешения остаться до 5 февраля, чтобы присутствовать на митинге победителей в Сталинграде, но Сталин велел срочно вылетать. '
Успели лишь съездить в Сталинград, осмотреть место, где разыгралась одна из величайших трагедий мировой истории.
С трудом Рокоссовский пробирался среди развалин. Впервые за полгода непривычная тишина царила над полем боя. Спустились в подвал универмага, где когда-то был штаб Паулюса. Там было пусто. Вышли на площадь. В соседнем здании, в его подвалах, находился немецкий госпиталь. Рокоссовский решил спуститься туда.
Советских командиров встретил майор – главный врач госпиталя. Давно небритый, испуганный визитом победителей, с трясущимися губами, немец робким голосом начал доклад о состоянии и нуждах госпиталя. Видно было, что он мало надеялся на помощь. Положение раненых было плачевным, для этого не требовалось подробного доклада – достаточно было беглого взгляда.
Осмотрев несколько подвальных помещений, битком набитых ранеными, умирающими и умершими, Рокоссовский обратился к сопровождавшему его начальнику медицинской службы армии:
– Переведите их отсюда в более подходящее помещение. Дайте медикаменты и питание...
Когда слова переводчика дошли до сознания немца-врача, губы у него затряслись еще больше, на глазах выступили слезы. Он пытался выразить благодарность «господину генералу».
– Переведите ему, – приказал Рокоссовский, – мы – не вы, с ранеными не воюем! – И, наклоняясь, чтобы не удариться о притолоку, вышел из подвала на свежий воздух.
Пора было ехать на аэродром. Выбравшись из лабиринта развалин, машина Рокоссовского направилась к северу. Вскоре она догнала огромную колонну пленных немцев, около которой не было видно ни одного конвоира. Их не было и во главе колонны. Возглавлял ее унтер-офицер с белым флагом в руках. На груди у него был приколот лист бумаги, на котором крупными русскими буквами было выведено: «В Сибир».
Рокоссовский велел остановиться.
– Кто вас сюда направил и что значит эта надпись?
– Господин генерал, – ответствовал унтер, – советский офицер собрал нас в колонну и приказал мне вести ее на станцию. Там нас погрузят в вагоны.
– Но почему такая надпись?
– Господин генерал, наши офицеры всегда говорили, что всех пленных вы отправляете в Сибирь, поэтому я и написал, чтобы было ясно, куда нас отправлять.
– У нас и без Сибири земли достаточно, – засмеялся Рокоссовский, – вам пора бы это знать. А листок – снять! – И, обращаясь к сопровождавшим его командирам, приказал: – Выделите командира для сопровождения колонны.
Через два часа самолет с Рокоссовским и Вороновым на борту уже был в воздухе. Хотя летели днем, прижиматься к земле, как четыре месяца назад, не требовалось. Фронт отодвинулся далеко, и у немецкой авиации хватало других забот. Чувство полного удовлетворения и спокойствия, чувство, которого он не знал уже много месяцев, овладело Рокоссовским. Полет в Москву сулил что-то неизвестное, новое, но пока об этом можно было и не думать. Под рокот моторов Рокоссовский уснул.
1943 год
Он проснулся, когда самолет шел на посадку. Приземлились на Центральном аэродроме. Воронов, поднявшись во весь свой богатырский рост, направился к выходу. Уже стоя на ступеньках трапа, он обернулся к Рокоссовскому:
– Смотрите! Туда ли мы попали!
– А что такое? – Рокоссовский выглянул из самолета.
Вид встречавших был необычным для того, кто прослужил более четверти века в Красной Армии, – на плечах у командиров блестели золотые погоны! И Воронов и Рокоссовский знали, что уже несколько месяцев советское командование рассматривает вопрос, об изменении формы и введении погон в войсках Красной Армии. Они читали в газетах от 17 января приказ об этом, но одно дело читать и совсем другое – увидеть воочию. Рокоссовский носил уже погоны четверть века назад. Теперь предстояло надеть их снова. Внешний вид погон остался во многом таким же, как и двадцать пять лет назад; то же золотое шитье, просветы, звездочки... Боевые традиции надо сохранять, видимо, даже во внешних проявлениях. Погоны были похожи, но армия стала другой! Навсегда исчезла пропасть, отделявшая «нижнего чина» от «его благородия». Исчезла, ибо в Советской стране народ уже не делился на сословия и на враждебные классы. И Красная Армия, надевшая традиционные русские погоны, осталась армией победившей революции, армией, защищающей трудящихся всего мира.
Встречавшие окружили Воронова и Рокоссовского плотным кольцом. Радостные и возбужденные, они приветствовали победителей, и кто-то даже спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
На следующий день в донесении Верховному Главнокомандующему представитель Ставки маршал артиллерии Воронов и командующий войсками Донского фронта генерал-полковник Рокоссовский сообщали: «Выполняя Ваш приказ, войска Донского фронта в 16.00 2.2.43 г. закончили разгром и уничтожение сталинградской группировки врага.
...В связи с полной ликвидацией окруженных войск противника, боевые действия в городе Сталинграде и в районе Сталинграда прекратились».
Заботы совсем другого рода одолевали теперь Рокоссовского: следовало точно подсчитать пленных и трофеи. И тех и других было огромное количество. 91 тысяча вражеских солдат и офицеров брели, построенные в колонны, в советский тыл. На поле боя похоронные команды советских частей выбивались из сил – им пришлось подобрать и похоронить 147 тысяч убитых. 6-я армия больше не существовала. Битва на Волге закончилась.
Вечером 2 февраля было получено приказание Ставки: Воронову и Рокоссовскому немедленно прибыть в Москву. Воронов просил разрешения остаться до 5 февраля, чтобы присутствовать на митинге победителей в Сталинграде, но Сталин велел срочно вылетать. '
Успели лишь съездить в Сталинград, осмотреть место, где разыгралась одна из величайших трагедий мировой истории.
С трудом Рокоссовский пробирался среди развалин. Впервые за полгода непривычная тишина царила над полем боя. Спустились в подвал универмага, где когда-то был штаб Паулюса. Там было пусто. Вышли на площадь. В соседнем здании, в его подвалах, находился немецкий госпиталь. Рокоссовский решил спуститься туда.
Советских командиров встретил майор – главный врач госпиталя. Давно небритый, испуганный визитом победителей, с трясущимися губами, немец робким голосом начал доклад о состоянии и нуждах госпиталя. Видно было, что он мало надеялся на помощь. Положение раненых было плачевным, для этого не требовалось подробного доклада – достаточно было беглого взгляда.
Осмотрев несколько подвальных помещений, битком набитых ранеными, умирающими и умершими, Рокоссовский обратился к сопровождавшему его начальнику медицинской службы армии:
– Переведите их отсюда в более подходящее помещение. Дайте медикаменты и питание...
Когда слова переводчика дошли до сознания немца-врача, губы у него затряслись еще больше, на глазах выступили слезы. Он пытался выразить благодарность «господину генералу».
– Переведите ему, – приказал Рокоссовский, – мы – не вы, с ранеными не воюем! – И, наклоняясь, чтобы не удариться о притолоку, вышел из подвала на свежий воздух.
Пора было ехать на аэродром. Выбравшись из лабиринта развалин, машина Рокоссовского направилась к северу. Вскоре она догнала огромную колонну пленных немцев, около которой не было видно ни одного конвоира. Их не было и во главе колонны. Возглавлял ее унтер-офицер с белым флагом в руках. На груди у него был приколот лист бумаги, на котором крупными русскими буквами было выведено: «В Сибир».
Рокоссовский велел остановиться.
– Кто вас сюда направил и что значит эта надпись?
– Господин генерал, – ответствовал унтер, – советский офицер собрал нас в колонну и приказал мне вести ее на станцию. Там нас погрузят в вагоны.
– Но почему такая надпись?
– Господин генерал, наши офицеры всегда говорили, что всех пленных вы отправляете в Сибирь, поэтому я и написал, чтобы было ясно, куда нас отправлять.
– У нас и без Сибири земли достаточно, – засмеялся Рокоссовский, – вам пора бы это знать. А листок – снять! – И, обращаясь к сопровождавшим его командирам, приказал: – Выделите командира для сопровождения колонны.
Через два часа самолет с Рокоссовским и Вороновым на борту уже был в воздухе. Хотя летели днем, прижиматься к земле, как четыре месяца назад, не требовалось. Фронт отодвинулся далеко, и у немецкой авиации хватало других забот. Чувство полного удовлетворения и спокойствия, чувство, которого он не знал уже много месяцев, овладело Рокоссовским. Полет в Москву сулил что-то неизвестное, новое, но пока об этом можно было и не думать. Под рокот моторов Рокоссовский уснул.
1943 год
Он проснулся, когда самолет шел на посадку. Приземлились на Центральном аэродроме. Воронов, поднявшись во весь свой богатырский рост, направился к выходу. Уже стоя на ступеньках трапа, он обернулся к Рокоссовскому:
– Смотрите! Туда ли мы попали!
– А что такое? – Рокоссовский выглянул из самолета.
Вид встречавших был необычным для того, кто прослужил более четверти века в Красной Армии, – на плечах у командиров блестели золотые погоны! И Воронов и Рокоссовский знали, что уже несколько месяцев советское командование рассматривает вопрос, об изменении формы и введении погон в войсках Красной Армии. Они читали в газетах от 17 января приказ об этом, но одно дело читать и совсем другое – увидеть воочию. Рокоссовский носил уже погоны четверть века назад. Теперь предстояло надеть их снова. Внешний вид погон остался во многом таким же, как и двадцать пять лет назад; то же золотое шитье, просветы, звездочки... Боевые традиции надо сохранять, видимо, даже во внешних проявлениях. Погоны были похожи, но армия стала другой! Навсегда исчезла пропасть, отделявшая «нижнего чина» от «его благородия». Исчезла, ибо в Советской стране народ уже не делился на сословия и на враждебные классы. И Красная Армия, надевшая традиционные русские погоны, осталась армией победившей революции, армией, защищающей трудящихся всего мира.
Встречавшие окружили Воронова и Рокоссовского плотным кольцом. Радостные и возбужденные, они приветствовали победителей, и кто-то даже спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164