под своим настоящим именем, или оставаясь инкогнито. В первом случае его единственный шанс заключался бы только в умении выглядеть и поступать соответственно зловещему ореолу, окружавшему его имя. Дьюану никогда и не снилось, что в его натуре таилась склонность к выслеживанию, к розыску, но теперь он чувствовал себя чем-то вроде сыщика. Чаще всего его мысли останавливались на Поггине — кровожадном звере, исполнителе воли Чизельдайна, но в большей степени на Поггине — классном стрелке. Он ощущал страшные противоречивые силы, действующие внутри него. В них заключалась суровая неодолимая решимость сделать все, чтобы Мак-Нелли мог выступить перед губернатором штата с докладом о ликвидации банды Чизельдайна. Но не это желание доминировало в них. На первом месте стояло необъяснимое жестокое и бессознательное стремление, которое он тщетно пытался отогнать от себя из опасения, что обнаружит в нем потребность убить Поггина не ради штата, не во имя слова, данного им Мак-Нелли, но для удовлетворения собственной страсти. Неужели кровь его отца и годы, проведенные в изгнании, сделали из Дьюана убийцу, инстинктивно жаждущего помериться силами с Поггином? Он поклялся служить Мак-Нелли, и он изо всех сил боролся с собой, чтобы это — и только это! — было побудительной причиной всех его поступков.
На следующее утро Дьюан рано оседлал коня. Он узнал, что город Фэйрдейл, куда он направлялся, находится на расстоянии двух дней пути от Бредфорда. Между обоими населенными пунктами дважды в неделю ходил почтовый дилижанс.
Дьюан ехал медленно, изучая местность по обе стороны дороги. Изредка тут и там виднелись разбросанные на большом расстоянии друг от друга одиночные ранчо и скотоводческие фермы. Чем дальше он продвигался на север, тем лучшие пастбища попадались на его пути и, как ни странно, тем меньше было на них скота.
Перед самым заходом солнца он подъехал к небольшому поселению из глинобитных домов, расположенному на полдороге между Бредфордом и Фэйрдейлом. Здесь, как стало известно Дьюану, находилась довольно удобная гостиница для проезжих.
Когда он подъехал к ней, сам хозяин, вся его семья и несколько постояльцев немногословно приветствовали его, собравшись перед входом в гостиницу.
— Никак обогнали почтовую карету, а? — полюбопытствовал один.
— А вот и она приближается! — заметил другой. — И на козлах сегодня, конечно, Джоель!
Вдалеке на дороге Дьюан разглядел облако пыли, лошадей и тяжело переваливающуюся неуклюжую карету. Проследив, чтобы его лошади было обеспечено все необходимое, он вернулся к группе перед гостиницей. Здесь ожидали почтовый дилижанс с интересом и нетерпением, свойственным людям, ведущим обособленный образ жизни. Наконец, дилижанс подъехал — большая, покрытая пылью и грязью карета, загроможденная всякого рода чемоданами, баулами, тюками и корзинами, размещенными на крыше и подвязанными сзади на запятках. Из дилижанса вышло несколько пассажиров, среди которых внимание Дьюана привлекли трое: внушительного вида пожилой высокий темноволосый джентльмен и две дамы, одетые в длинные серые дорожные пальто и шляпы с вуалью. Дьюан услыхал, как хозяин гостиницы, обращаясь к высокому мужчине, назвал того полковником Лонгстретом, а когда вся компания вошла в гостиницу, его острый слух уловил несколько слов, объяснивших ему, что полковник Лонгстрет был мэром Фэйрдейла.
Дьюан вошел вслед за ними и узнал, что ужин скоро будет готов. За столом он оказался напротив троицы, обратившей на себя его внимание.
— Если бы ты знала, Рут, как я завидую счастливчикам-ковбоям! — вздохнул Лонгстрет, обращаясь к своей соседке, кудрявой девице с не то серыми, не то карими глазами.
— Я тоже без ума от верховой езды! — ответила она.
Дьюан вскоре узнал, что она приехала в западный Техас погостить. Мягкий тембр голоса второй девушки, звонкого и мелодичного, словно колокольчик, заставил Дьюана приглядеться к ней поближе. Девушка обладала красотой, какой Дьюан не встречал до сих пор ни в одной из женщин. Она была стройная, грациозная, но по ее полностью оформившейся фигуре Дьюан заключил, что ей уже лет двадцать, если не больше. Более изящных рук, чем у нее. ему ни у кого не приходилось видеть. В ней не было сходства с полковником, который по всей видимости приходился ей отцом. Она выглядела усталой, притихшей, немного печальной. Четко очерченный овал лица; чистая с оливковым оттенком кожа; широко расставленные большие глаза, черные, словно угли, и настолько прекрасные, что от них трудно было оторвать взгляд; тонкий прямой нос с нежной кожей и нервно подрагивающими ноздрями наводили Дьюана на мысль о породистой кобыле-трехлетке; и рот, ничуть не маленький, но отличной формы; и волосы, черные как смоль, — все эти черты внезапно раскрыли перед Дьюаном ее необычную красоту. Он подумал, что девушка очевидно происходит от одного из древний французских родов в восточном Техасе. Он убедился 1 этом, когда она посмотрела на него, привлеченная его чересчур настойчивым взглядом. В ее глазах он прочел спокойную гордость, затаенный огонь и скрытую страсть. Дьюан поймал себя на том, что краснеет от смущения. Так бесцеремонно уставиться на девушку было, конечно, невежливо, но произошло это помимо его воли. Сколько лет прошло с тех пор, когда он видел девушек, подобных этой! Сидя за столом, он больше не поднимал глаз от своей тарелки, хотя чувствовал, что возбудил любопытство у обеих дам.
После ужина постояльцы собрались в большой гостиной у открытого камина, где пылающие мескитовые сучья наполняли комнату теплом и веселыми пляшущими отблесками огня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113