Память распалась в пыль, ветер ее унес.
Скоро где-то вдали он обнимет тебя
И умчит в ковыли, пылью ночь серебря...

* * *

Двустишье:
Змея орла
Переползла.

* * *

Одностишье:
Шелковой нитью обвился червь.

* * *

Бесстишье:


16

Не знаю отчего,
Мне кажется, что в голове моей
Крутой обрыв.
И каждый, каждый день
Беззвучно осыпается земля.
И.Т.

Мама пришла, когда я рассматривал сережки.
Посмотрела в глаза.
С ревностью:
"У меня таких дорогих никогда не было".
С вопросом:
"Для кого купил? Две пары?!"
Пытливо:
"Кто ты? Сумасшедший или неформал?"
Ушла, оставив кусок жареной семги.

* * *

Понял – они сегодня не придут. Они не приходят, когда на них падает тень сомнения. Стал вспоминать: были у девочки дырочки в ушах? Были. А у Светы их не было, пока я не попросил проделать. Женщина без дырочек – не вполне женщина. Над ней не совершали ритуала посвящения, значит, не любили. У Светы их не было, потому что дырочек не было у ее матери. А у моей мамы их нет, хотя у мамы Марии они были.
Дырочки в ушах, проделанные или не проделанные – это важная вещь. Это – свидетельство отношения. Они говорят о многом.

* * *

Почему я так часто употребляю слова "смотреть", "видеть", "взор", "взгляд"? Это от Ока? Или картинок отчима?

* * *

Отчим вырезал женщин из цветных журналов. Гайзер вырезал статьи из энциклопедических словарей. Какая между ними связь?

* * *

Почему я катал Александра и Полину на плечах?
Мне это нравилось?
Да. Я испытывал удовольствие. С ними на плечах я был представительнее. Они были ближе. Мне нравилось делать их высокими. Поднимая детей к небу, я сам приближался к нему.
А с Любой все по-другому. Катая ее, я уже знал, почему детям нравится ездить на плечах. Езда на плечах возбуждает определенные эрогенные зоны.
Но почему я делал это? Почему катал, катал с удовольствием? Толкала диалектическая борьба и тяготение противоречий? Между моим резко обособившееся в детстве "Я" и понятиями "они" = "жена", "дети", друг" "прекрасная дама", "все люди". Я резко обособился от "они", и чем больше становилось расстояние, тем больше было притяжение. Как в микромире. Потому я носил детей на плечах, чтобы стать больше и выше, пытался бесконечно слиться с любимыми женщинами, и с друзьями.
Нет, это не диалектика.
Это что-то (Бог Дух?) сидит во мне, это пронизывает меня взглядом-связью (Око?), что-то позывает меня к великому единению моего "Я" со всеми людьми. Я ведь хочу обнять всех. Женщин, мужчин, детей. Обнять и прижать к сердцу. Стать ими. Женщиной, мужчиной, стариком. Я хочу быть смертельно больным и цветуще здоровым, каторжником и конвоиром. Я хочу походить в колготках с лайкрой и каторжных цепях. Я хочу знать, что думал Сократ об иронии и почему Кьеркегор не женился на Регине. Я хочу увериться в том, что Гитлер – один из нас. Если мы все сольемся – будет счастье. Не будет "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", "Я", а будем "Мы", и весь мир впитается этим "Мы" и станет его кровью.
Все это путано и не научно, но ведь я сумасшедший? И у меня должно получиться обнять всех и сделаться всеми.

* * *

Жан Бодрийяр.
«Я бы сказал, что современное положение вещей, это состояние после оргии. Оргия – это момент освобождения. Освобождения социального и сексуального, освобождения сил созидательных и разрушительных, освобождения искусства. Сегодня игра окончена – все освобождено. И все мы задаем себе главный вопрос: что делать теперь, после оргии?»
«Мы находимся в состоянии лицедейства и не способны ни на что, кроме как заново разыграть спектакль по старому сценарию. Это состояние, когда все утопии обрели реальные очертания, и парадокс состоит в том, что мы должны продолжать жить так, как будто ничего не случилось. Все, что нам остается – тщетно-притворные попытки породить какую-то жизнь помимо той, которая существует. Мы живем в постоянном воспроизведении идеалов, фантазмов, образов, мечтаний, которые уже присутствуют рядом с нами, и которые нам, в нашей роковой безучастности, необходимо возрождать снова и снова».

* * *

Единственно чего я не хочу определенно – это секса с детьми и мужчинами. Может быть, именно из-за этого, я катал своих детей на плечах и любил друзей.

* * *

Из вентиляционного отверстия потянуло чудесным запахом. Прекрасной симфонией запахов. Картошка, жаренная с луком под крышкой... Запах божественным великолепием, природностью, скульптурной законченностью кружит голову. Но что это? Что прибавляется к нему?..
Понятно, пережарили, и божественность, великолепие увяли в жратву. Господи, как они это будут есть?!

28

Решив написать приключенческую книгу (свою первую книгу), я, конечно же, испытал острый соблазн рассказать, как искал и нашел золото Александра, золото согдов. Мне жгуче хотелось описать ощущения, срывы, взлеты, отчаяние, описать, как чувствовал, что поиски опутали всю мою жизнь, как золото стало чем-то вроде впившегося в мозг идеала, стало великой целью, как ради него я пренебрег радостями простой жизни от зарплаты до зарплаты (о, господи, как радовались мои злободневные коллеги дню зарплаты, как ждали ее, и каким вещественным светом светились их глаза, когда руки принимали пачечку таких многообещающих трешек, трешек, сотворенных, лишь затем чтобы их тратить, тратить, тратить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81