— М… да… Пешка, — задумчиво пробормотала Элнер.
— М… да… Что?
— «Пешка» — это подневольный, которого используют для неприятной или опасной работы.
— Да, — согласился я. — Точное словечко. Рубай выбрал четырех из нас и послал работать с его людьми на Синдер; они пытались разбить охрану шахты.
— Если вы работали под прикрытием ФТУ, тогда почему… — смущенно спросила Элнер, вспоминая о моих шрамах.
Я дотронулся до спины, и у меня задергались углы рта.
— Как я уже сказал, правда — всегда дело непростое. Зибелинг и я… поначалу мы не очень-то ладили. Он вышвырнул меня из группы и отправил назад, в лапы Контрактного Труда. Но, когда Рубай обнаружил это, он воспользовался случаем и устроил так, что меня выслали на Синдер. Я стал его тайным агентом.
Мир провалился в белое — в воспоминания того, что я увидел там и что со мной сотворили; то было время, когда я желал Рубаю успеха. Он даже рассчитывал на это.
— Рубай дал бы мне все, что я захочу, если бы я дал ему рудники. Он доверял мне, потому что думал, что мы — два сапога пара: оба — мертвые внутри. Это были времена, когда я сам почти поверил в это. Но Рубай ошибся.
Я заморгал — воспоминания резали мне глаза.
— Почему вы все-таки не поверили? — серьезно спросила Элнер.
Я стал разглядывать стол. Тарелка с недоеденным завтраком показалась мне галлюцинацией.
— Из-за Джули. Она научила меня тому, чему Зибелинг не знал, как научить. Поэтому я до сих пор… жив. И поэтому я все еще могу заботиться не только о себе, — отвечал я, не поднимая головы. — Думаю, что, возясь со мной, она и сама кое-чему научилась. Интересно, и откуда она так много знала об этом?
Элнер промолчала.
— Ну а почему вы вышли замуж за Та Минга? — наконец-то задал я этот вопрос. — Почему вы разрешили им злоупотребить их влиянием на вас? Они заставили вас это сделать?
Элнер слегка улыбнулась, поняв, что я как бы возвращаю ей ее же вопросы.
— О нет! Меня ни к чему не принуждали. Я вышла замуж за Кельвина, потому что хотела этого. И Кельвин тоже. Тогда я была моложе… — Говоря «моложе», Элнер имела в виду не возраст. — Я его очень любила. Чего мне было еще желать? — Тогда Элнер думала, что ее интересы защищены. Она думала, что Кельвин никогда не умрет.
— А как он умер?
— Он был в отъезде по делам Центавра на Дэндроузе, когда это случилось. Тяжелая внутрисетевая авария… Детали не имеют значения. Они нашли доказательства саботажа. — Элнер глядела куда-то в сторону, руки ее, до того спокойно лежавшие на столе, задрожали. — Это произошло почти сразу после смерти матери Джули.
— А что случилось с ней?
— У нее были проблемы с наркотиками. — Элнер все еще смотрела в пространство. — Говорили, что это случайная передозировка. Но с тех пор, когда семья узнала, что Джули… что Джули… — Дефективная, — сказал ее мозг беспомощно, инстинктивно. — … псион, возникли известные подозрения, и ее мать начали обвинять в том, что она или внесла заразные гены в кровь Та Мингов, или изначально подделала родовые грамоты…
— То есть вы хотите сказать, что вы думаете, будто это Та Минги убили ее? — Я вспомнил, что Ласуль в ответ на мой вопрос о матери Джули, первой жене Харона, пробормотала нечто невразумительное.
— Ничего не доказано… в любом случае. Мать Джули была связана с Триумвиратом. Предполагалось, что ее замужество разрядит напряженные отношения Центавра с Тройкой. Это повлекло за собой изменения определенных интересов и перераздел влияний в той самой планетной системе, где умер Кельвин.
— Значит, она была заложником. И возможно, диверсантом.
Элнер слегка испугалась.
— Возможно, в каком-то смысле. — В глазах ее вдруг поплыла грусть. — Но, тогда уж, разве все мы — не заложники у судьбы?
— Тогда, может быть, ваш муж должен был умереть по той же причине, что и она? — спросил я. Да, может быть, я не желал привыкать к такой жизни в конце концов.
— Возможно. — Элнер обеспокоенно встала, словно какая-то ее часть хотела, чтобы я оставил эту тему. Но другая ее часть хотела продолжения, нуждалась в нашем разговоре.
— Сколько лет назад?
— Шестнадцать, — без тени колебания ответила Элнер. Она могла бы мне сказать, сколько месяцев, дней… секунд.
— Должно быть, это Харон.
Элнер отвернулась, стиснув руки. (Должно быть, это Харон) Эта мысль выкристаллизовалась в ее мозгу в то же самое мгновение, когда мои губы произнесли слова.
— Нет, — сказал я, отвечая на помрачневшее выражение ее лица. — Вы уже потом подумали.
Элнер, сжав губы, потихоньку от меня смахнула слезы и снова опустилась на стул. Сейчас ее мозг был таким открытым и беззащитным, каким только способен быть мозг человека.
— Все, что я по-настоящему хотела… все эти шестнадцать лет, — тихо (так, что даже мысль звучала громче) сказала Элнер, — чтобы все это поскорее прошло.
Ее работа, ее миссия, ее жизнь. Потеряв мужа, Элнер старалась держаться того, что все еще имело для нее хоть какое-то значение, старалась не дать Центавру и Та Мингам отнять это у нее — отнять то, что стало после смерти Кельвина всей ее жизнью. Когда Элнер умрет, они потеряют ее долю в ЦХИ, поскольку у Элнер не было детей. Они хорошо это понимали. И неудивительно, что Элнер не заинтересована в том, чтобы перевести стрелки часов своего организма назад, — Кельвина-то уже нет. Но быть убитой — ей тоже никакой радости… И так легко было убедить Элнер в том, что кто-то желает ее смерти. Легко, поскольку вы никогда не могли быть уверены, что какой-нибудь господин N «умер естественной смертью».
Беспокойство затихло в Элнер, и она почувствовала себя готовой услышать все, что я хотел ей сообщить.
— Что вы собирались рассказать мне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168