Он не стал рассказывать всего. Как Вульфгар заставлял его мать
принимать грыжник, чтобы избавиться от ребенка насильника. Как его самого
спасло вмешательство отца Андреаса, который яростно говорил о грехе
детоубийства, даже если речь идет о ребенке викинга. Как Вульфгар в гневе
и ревности взял наложницу, которая родила прекрасную Годиву, так что в
Эмнете росли три ребенка: Альфгар, законнорожденный, Годива, дитя
Вульфгара и его рабыни-любовницы, и Шеф, сын Трит и викинга.
Королевский тан молча вернул ему меч. Но все же тайна не раскрыта,
подумал он. Как сбежала женщина? Викинги-работорговцы никогда не бывают
так неосторожны.
- Как зовут этого ярла? - спросил он. - Твоего...
- Моего отца? Мать говорит, что его звали Сигварт. Ярл Малых
островов. Не знаю, где это.
Они долго сидели молча, потом легли спать.

Было уже позднее утро, когда на следующий день Шеф и Эдрич осторожно
выбрались из тростников. Сытые и невредимые, приближались они к развалинам
Эмнета.
Все дома сгорели, некоторые превратились просто в груды пепла, у
других остались почерневшие балки. Дом тана и ограда исчезли, не видно
церкви, кузницы, путаницы мазанок фрименов, навесов и землянок рабов.
Бродили кое-где люди, они рылись в пепле или сидели у колодца.
Когда они оказались в самом поселке, Шеф обратился к женщине,
служанке матери:
- Труда. Расскажи, что случилось.
Она в страхе смотрела на него, невредимого, с мечом и щитом.
- Лучше иди... повидайся с матерью.
- Моя мать здесь? - Шеф почувствовал прилив надежды. Может, и другие
здесь. Может, Альфгар уцелел И Годива. Где Годива?
Они последовали за женщиной, которая с трудом ковыляла впереди.
- Почему она так идет? - спросил Шеф, глядя на ее неуклюжую
болезненную походку.
- Ее изнасиловали, - кратко ответил Эдрич.
- Но... Но Труда не девственница.
Эдрич ответил на его невысказанный вопрос.
- Насиловать можно по-разному. Когда женщину держат четверо, а пятый
насилует, когда все возбуждены, могут порвать мышцы и поломать кости. И
даже хуже, если женщина сопротивляется.
Шеф снова подумал о Годиве, он сжал рукоять щита, и костяшки его
пальцев побелели. Не только мужчины расплачиваются за поражение в битве.
Они молча шли за Трудой, которая хромала перед ними, и подошли к
наспех сделанному шалашу, он был сооружен из полуобгоревших досок и
бревен, прислоненных к уцелевшей части изгороди. Труда заглянула внутрь,
произнесла несколько слов, знаком подозвала мужчин.
Внутри лежала леди Трит на груде старых тряпок. По болезненному
выражению лица и по тому, как неуклюже и неуверенно она двигалась, ясно
было, что с ней обошлись не лучше, чем с Трудой. Шеф склонился к ней и
взял ее за руку.
Говорила она шепотом, ослабленным ужасными воспоминаниями.
- Не было никакого предупреждения, никакой возможности подготовиться.
Никто не знал, что делать. Мужчины вернулись прямо с битвы. Они еще
спорили, что делать. И эти свиньи захватили их за спором. Нас окружили,
прежде чем мы поняли, что они здесь.
Она смолкла, поморщилась от боли и пустыми глазами посмотрела на
сына.
- Они звери. Убили всех, кто мог сопротивляться. Остальных собрали в
церкви. Тогда начинался дождь. Вначале они отобрали девушек и молодых
женщин, а также некоторых мальчиков. Для рынка рабов. А потом... потом
привели пленников, захваченных в битве, и...
Голос ее дрогнул, она закрыла лицо грязным передником.
- Они заставили нас смотреть...
Она заплакала. Немного погодя, казалось, что-то вспомнила и
пошевелилась. Схватила Шефа за руку и впервые посмотрела прямо ему в
глаза.
- Шеф. Это был он. Тот самый, что тогда.
- Ярл Сигварт? - спросил с трудом Шеф.
- Да. Твой... твой...
- Как он выглядит? Рослый человек, с темными волосами, с белыми
зубами?
- Да. И на руках золотые браслеты. - Шеф вызвал в памяти картину
схватки, почувствовал снова, как разрубает меч противника, как делает шаг
вперед, готовясь нанести смертельный удар. Неужели Бог уберег его от
смертного греха? Но если так, что же Бог допустил потом?
- Он не мог защитить тебя, мама?
- Нет. Он даже не пытался. - Голос Трит стал снова жестким и
контролируемым. - Когда она разошлись после... после представления, он
приказал им грабить и развлекаться, пока не услышат боевой рог. Они
забрали наших рабов, связали их, но остальных, Труду и других... Нас
передавали от одного к другому...
- Он узнал меня, Шеф. Он меня помнил. Но когда я просила его, чтобы
он оставил меня только для себя, он рассмеялся. Сказал... сказал, что я
теперь наседка, а не цыпленок, а наседки должны сами заботиться о себе.
Особенно те наседки, которые убегают. И меня использовали, как Труду. Даже
больше, потому что я леди, и многим это показалось забавным. - Лицо ее
исказилось от гнева и ненависти, на мгновение она забыла о боли.
- Но я ему сказала, Шеф! Сказала, что у него есть сын. И этот сын
однажды найдет его и убьет!
- Я постараюсь, мама. - Шеф колебался, он хотел задать еще один
вопрос. Но Эдрич задал его первым.
- На что они заставили вас смотреть, леди?
Глаза Труды наполнились слезами. Неспособная говорить, она махнула
рукой, приглашая их выйти из убежища.
- Идемте, - сказала Труда, - я покажу вам милосердие викингов.
Мужчины пошли за ней, прошли через усеянные пеплом остатки сада к
другому наспех сделанному убежищу у развалин дома тана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23