Но сейчас он поступает правильно. Располагает к себе Рагнарсонов. Это
всегда хорошо. Хьорварт приближался к концу рассказа. Сигварт повернулся и
кивнул двум слугам, ждавшим у входа. Те кивнули в ответ и вышли.
- ...и мы сожгли на берегу фургоны, принесли нескольких мужиков,
которых мудро прихватил отец, в жертву Эйгиру и Ран, сели на корабли,
поплыли вдоль берега до устья реки - и вот мы здесь! Люди с Малых
островов, под командованием славного ярла Сигварта и моим, его преданного
сына Хьорварта, к вашим услугам, сыновья Рагнара, к вашим и ничьим иным!
Палатка взорвалась аплодисментами, стучали о стол рогами, топали,
звенели ножами. От удачного начала кампании у всех хорошее настроение.
Встал и заговорил Змееглазый.
- Ну, Сигварт, мы сказали, что ты можешь оставить себе добычу, и ты
ее заслужил, так что можешь не бояться рассказывать о своей удаче.
Расскажи, много ли ты добыл. Достаточно, чтобы купить себе летний дом в
Зеландии?
- Не очень много, - под недоверчивые возгласы ответил Сигварт. -
Недостаточно, чтобы я стал фермером. У деревенских танов мало что можно
взять. Подождите, пока великая непобедимая Армия не возьмет Норвич. Или
Йорк! Или Лондон! - Одобрительные возгласы, улыбка самого Змееглазого. -
Мы должны грабить соборы, они полны золота, которое монахи собирают с этих
глупцов с юга. А в деревнях ни серебра, ни золота.
- Но кое-что мы все же взяли, и я готов поделиться лучшим. Позвольте
показать вам нашу лучшую добычу!
Он повернулся и махнул рукой. Слуги его прошли мимо столов, ведя
фигуру, закутанную в мешковину, с веревкой на поясе. Фигуру подтолкнули к
центральному столу, двумя движениями разрезали веревку и сняли мешковину.
Годива мигала на ярком свету, она увидела море бородатых лиц,
раскрытых ртов, сжатых кулаков. Отшатнулась, попыталась отвернуться и
обнаружила, что смотрит прямо в глаза самого высокого из вождей, бледного
человека, с немигающим взглядом и глазами как лед. Она снова повернулась и
почти с облегчением увидела Сигварта, единственное знакомое лицо.
В этом жестоком обществе она была как цветок в придорожных зарослях.
Светлые волосы, светлая кожа, полные губы, тем более привлекательные,
когда они раскрыты в страхе. Сигварт снова кивнул, и один из его слуг
сорвал с девушки платье. Она цеплялась за него, кричала, но платье было
сорвано, и она осталась почти нагой, в одной сорочке, и все могли видеть
ее юное тело. В страхе и стыде она прикрыла руками груди, склонила голову
и ждала, что с ней сделают.
- Я не стану делиться ею, - сказал Сигварт. - Она для этого слишком
хороша. Поэтому я ее отдам! Отдам тому, кто избрал меня для этого похода,
отдам с благодарностью и в надежде. Пусть он пользуется ею хорошо, долго и
с удовольствием. Я отдаю ее мудрейшему в Армии человеку. Тебе, Айвар!
Сигварт закончил выкриком и поднял свой рог. И медленно начал
осознавать, что не слышит ответных криков, только какой-то смутный рокот,
да и то от тех, кто подальше от стола, кто хуже знает Рагнарсонов и позже
других пришел в Армию. Никто не поднимал рогов. Все лица казались
встревоженными или невыразительными. Соседи отводили от него взгляд.
Сигварт снова ощутил холодок в сердце. Может, следовало сначала
спросить, подумал он. Может, произошло что-то, чего он не знает. Но какой
в его поступке вред? Он отдает часть добычи, любой ей обрадуется, он
делает это публично и честно. Кому может причинить вред его дар - девушка,
девственница, красавица? Айвару? Айвару Рагнарсону. Прозванному - о, Тор,
помоги ему, почему же он так прозван? Ужасное подозрение появилось у
Сигварта. Неужели это прозвище дано со смыслом?
Бескостный.

5
Пять дней спустя Шеф и его товарищ лежали в небольшой роще и смотрели
на пойменный луг. В конце его, в миле от них, начинался укрепленный лагерь
викингов. На какое-то мгновение решимость оставила их.
Они без особого труда добрались сюда от разрушенного Эмнета. В
обычных условиях это было бы самым трудным для сбежавших рабов. Но у
Эмнета хватало своих забот. Никто не считал себя хозяином Шефа, а Эдрич,
который, казалось бы, должен был помешать идти в лагерь викингов, умыл
руки и не занимался этим делом. Шеф без помех собрал свое скромное
имущество, спокойно взял небольшой запас пищи, который держал в тайнике, и
приготовился к отправлению.
Но его приготовления все равно заметили. Он стоял, думая, стоит ли
попрощаться с матерью, и понял, что кто-то стоит рядом. Это был Хунд, друг
его детства, ребенок рабов и со стороны отца, и со стороны матери,
вероятно, самое незначительное, с самым низким положением существо во всем
Эмнете. Но Шеф научился ценить его. Никто не знал болота лучше Хунда, даже
Шеф. Хунд мог неслышно скользнуть в воду и поймать куропатку прямо в ее
гнезде. В грязной душной хижине, в которой он жил с родителями и
множеством детей, часто играл детеныш выдры. Рыба, казалось, сама идет ему
в руки, ее не нужно было даже ловить на крючок или в сеть. А что касается
трав, Хунд знал их все, знал названия, знал, как их использовать. Он был
на два месяца моложе Шефа, но к нему уже начали приходить люди за помощью
и лекарственными травами. Со временем из него мог получиться известный
знахарь, которого будут уважать и опасаться даже знатные. Или с ним
что-нибудь сделают. Даже отец Андреас, добрый воспитатель Шефа, с
сомнением поглядывал на Хунда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23