Мать церковь не любит соперничества.
- Я хочу идти с тобой, - сказал наконец Хунд.
- Это опасно, - ответил Шеф.
Хунд промолчал. Он всегда так поступал, когда считал, что больше
ничего объяснять не нужно. Оставаться в Эмнете тоже опасно. А Шеф и Хунд,
каждый по-своему, увеличивают общие шансы на успех.
- Если ты пойдешь со мной, нужно будет снять твой ошейник, - сказал
Шеф, взглянув на железный ошейник, который Хунду одели, когда он достиг
половой зрелости. - Сейчас как раз время. Никто нами не интересуется. Я
возьму инструменты.
Они поискали убежище в болотах, не желая привлекать внимание. Но даже
в спокойной обстановке снять ошейник было нелегко. Вначале Шеф подпилил
его, подложив тряпки, чтобы не задеть кожу, потом попытался клещами
разжать. В конце концов он потерял терпение, обернул руки тряпками и силой
развел концы ошейника.
Хунд потер мозоли и рубцы на шее и посмотрел на U-образную железную
полоску.
- Немногие могли бы это сделать, - заметил он.
- Необходимость может и старуху заставить бежать, - ответил Шеф. Но в
глубине души он был польщен. Он стал силен, он встречался с настоящим
воином в битве и теперь он свободен, может идти, куда хочет. Он еще не
знает, как это сделать, но должен быть способ освободить Годиву, а потом
забыть о несчастьях и жить спокойно.
Они без разговоров пустились в путь. Но сразу начались неприятности.
Шеф ожидал, что придется уклоняться от любопытных, от часовых, может,
скрываться от рекрутов, направляющихся к месту сбора. Но с первого же дня
пути он понял, что вся окружающая местность разворошена и гудит, как
осиное гнездо, в которое всунули палку. По всем дорогам скакали всадники.
У каждой деревни стояла стража, вооруженная и враждебно настроенная,
подозрительно относящаяся к любому незнакомцу. После того как одна такая
группа решила их задержать, не обращая внимания на их рассказ, что они
посланы Вульфгаром к родственнику за скотом, им пришлось вырваться и
бежать, уклоняясь от пущенных вслед копий. Очевидно, были отданы строгие
приказы, и жители восточной Англии им повиновались. В воздухе
чувствовалось напряжение.
Последние два дня Шеф и Хунд пробирались полями и живыми изгородями,
двигались очень медленно, часто ползли на животах по грязи. И все время
видели патрули. Иногда всадники под командой тана или королевского
приближенного, но чаще другие - и гораздо более опасные - пешие, они
неслышно и незаметно передвигались, оружие у них укутано, чтобы не
звенело; впереди опытные проводники с луками и охотничьими пращами. Шеф
понял, что так пытаются удержать викингов, не дать им передвигаться
небольшими отрядами для грабежа. Но такие группы рады задержать и убить
всякого, кто собирается помочь викингам, сообщить им сведения,
присоединиться к ним.
Только на последних нескольких милях опасностей стало меньше; и
вскоре юноши поняли: это потому, что они уже в пределах досягаемости
патрулей самих викингов. Их избегать легче, но они тоже очень опасны.
Потом они заметили группу, человек в пятьдесят, все верхом, все в
доспехах, с большими топорами на плечах. Группа ждала чего-то на опушке
небольшого леса. Боевые копья вздымались над ней щетиной. Их легко
увидеть, легко укрыться. Но потребуется целая армия англичан, чтобы
отогнать или разбить этих людей. А у деревенских патрулей нет на это ни
одного шанса.
Это люди, на милость которых они теперь должны отдаться. Теперь это
кажется не таким легким делом, как в Эмнете. Вначале у Шефа была мысль
явиться в лагерь и заявить о своем родстве с Сигвартом. Но Сигварт может
узнать его, хотя их стычка длилась всего несколько секунд. Какая неудача,
что он столкнулся в поединке с единственным человеком во всем лагере,
который мог бы принять его. А теперь встречи с Сигвартом нужно избегать
любой ценой.
Примут ли викинги новобранцев? У Шефа было неприятное предчувствие,
что для этого мало желания и самодельного меча. Но рабов они всегда могут
использовать. И опять - Шеф чувствовал, что сам он подойдет на роль
раба-гребца или работника в какой-нибудь далекой стране. Но в Хунде внешне
ничего ценного нет. Может, викинги отпустят его, как мелкую рыбешку,
попавшую в сеть? Или избавятся от помехи другим путем? Накануне вечером,
когда юноши впервые увидели лагерь, оттуда через одни ворота вышел отряд и
принялся копать яму. Чуть позже со скрипом подъехала телега, и в яму
бесцеремонно вывалили с десяток тел. В лагере пиратов высокий уровень
смертности.
Шеф вздохнул.
- Выглядит не легче, чем вчера вечером, - сказал он. - Но что-то
нужно делать.
Хунд схватил его за руку.
- Подожди. Слушай. Слышишь?
Юноши поворачивали головы. Звук. Песня. Много мужчин поют вместе.
Звуки доносятся из-за небольшого холма ярдах в ста слева от них, где
пойменный луг сменяется невозделанным общинным выгоном.
- Словно монахи поют в большом монастыре в Эли, - прошептал Шеф.
Глупая мысль. Ни одного монаха или священника в двадцати милях отсюда.
- Посмотрим? - прошептал Хунд.
Шеф не ответил, но молча и осторожно пополз в сторону пения. Здесь
могут быть только язычники. Но, может, к небольшой группе легче
приблизиться, чем к целой армии. Все лучше, чем просто открыто явиться в
лагерь.
Они проползли половину расстояния на животе, и Хунд неожиданно
схватил Шефа за руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23